Свадьбы не будет
Алина окончила пединститут с красным дипломом, мечтала о магистратуре. Но судьба распорядилась иначе. Отец попал в страшную аварию, месяцы больницы, бесконечные операции. Когда его выписали, мать ушла с работы, чтобы ухаживать за ним.
Университет был только в соседнем городе. Алина решила подождать год. Не могла бросить родителей в такой момент. Устроилась в школу преподавателем.
Врачи говорили: отец сможет ходить, если заниматься, делать массажи, пить лекарства. Мать продала гараж, чтобы нанять реабилитолога. Но отец так и не поднялся с коляски.
— Хватит, не тратьте деньги зря. Всё равно не встану, — бурчал он.
Характер у него испортился, стал ворчливым, подозрительным. Больше всех доставалось матери. То воду подать, то поговорить, то просто позвать — и всё сию секунду. А ужин в это время подгорал.
— Сережа, ты бы сам до кухни доехал. Суп теперь пригорел, — вздыхала мать.
— У меня жизнь сгорела, а тебе суп жалко. Легко тебе говорить, ты на ногах. Стакан воды подать — тоже подвиг? — огрызался отец.
Иногда в гневе он швырял в мать тарелками. А выпив, становился ещё злее, будто это она виновата в его беде.
— Пап, брось пить, только хуже будет. Возьми книгу, в шахматы сыграй, — уговаривала Алина.
— Ты ничего не понимаешь. Последнюю отраду отнять хочешь? В книгах одни сказки. Жизнь — не сказка. Я — никчемный калека, — бормотал он.
— Мам, перестань ему водку покупать, — просила Алина.
— Не куплю — орать будет. Ты же знаешь…
— Да ему просто нравится, чтобы все вокруг него прыгали!
Отец раздражал, но и жалко его было. Как-то Алина вернулась с работы, голова раскалывалась, хотелось просто лечь. А отец то и дело звал. И она не выдержала.
— Хватит! Я еле на ногах стою. Ты на колёсах — сам до кухни доедешь. Ты не единственный в мире инвалид. Люди и с такими травмами живут, работают, спортом занимаются. А ты до чайника доехать не можешь? Давай, сам! — И Алина захлопнула дверь.
Слышала, как шуршат колёса по коридору, как отец гремит чашкой на кухне. Ждала, что ворвётся с криком. Но колесо лишь замедлило ход у её двери, потом двинулось дальше. С тех пор отец стал самостоятельнее.
Летом Алина открывала балкон. Отец подъезжал к двери — «гулял». Проехать не мог: дверной проём узкий, порог высокий. Переделывать — денег нет.
— Сдайте меня в дом престарелых, — бубнил отец под водку.
— Что за глупости? Ты жив — и слава богу, — успокаивала мать.
— Надоест тебе за мной убирать. Жалость — плохой фундамент для семьи…
Так и жили.
Осенью, после школы, Алина попала под ливень. Спряталась под навесом остановки, но брызги от проезжавших машин долетали и сюда. Вдруг рядом затормозил грузовик. Из кабины выскочил парень, накрыл её курткой.
— Садись, подброшу.
В кабине пахло соляркой и металлом, но было сухо.
— Игорь, — представился он.
— Алина.
— Куда везеОни договорились встретиться снова, но когда она пришла, на месте грузовика стояла лишь лужа, отражающая тусклый свет фонаря, а на асфальте лежала её забытая в спешке перчатка.
