Марина и её мышата
Я веду блог, я психолог и пишу о себе.
Пару недель назад встретила девочку в парке — сидела на скамейке, кормила голубей хлебом. Очень общительная. Когда увидела её в третий раз, поняла, кого она напоминает — меня.
Родители её развелись. Мама вышла замуж и уехала за границу, отец живёт с другой женщиной. Так мне рассказала сама девочка — Марина.
У папы и Анны родился сын, назвали Артёмом…
Смотрю на эту малышку — и вижу себя.
Как ей помочь? Чтобы в тридцать пять она не писала таких постов, как я сейчас…
— Марин, я работаю в ***, хочешь научиться рисовать?
— Да, — охотно кивает она.
Иду с ней домой, предлагаю уставшей женщине — вроде как матери — отдать девочку в нашу студию. Притворяюсь, что не знаю: это мачеха.
— Это бесплатно, нужно только разрешение родителей, — лгу.
— Я ей не мать. Муж придёт — решим.
На следующий день Марина приходит.
Стараюсь мягко направлять её. Она действительно талантлива — рисует, поёт. Договариваюсь с педагогами, и её берут везде, где можно.
Не говорите, что это невозможно. Если захотеть — всё получится.
Я хочу дать ей то, чего не было у меня: чувство, что ты не просто ненужный довесок, а часть этого мира.
Мы потянулись друг к другу. Отец и мачеха думают, что я соцработник, приставленная к их ребёнку.
Наивные? Или просто безразличные…
Скорее второе. Марина — напоминание о прошлой жизни мужчины. Куда её девать? Вот и терпят.
Мама самоустранилась. Присылает деньги, платья, приезжает раз в год — но не забирает. Почему? Потому что у неё муж, который не хочет чужих детей. У них будут свои.
А папа… он вроде любит Марину. Герой, таскающий «крест» в виде дочери.
Для нас она — чудо. Для педагогов, для ребят в центре.
А какая она дома? Может, колючая, злая, невыносимая… потому что знает: она лишняя.
— Алла, а почему ты не выйдешь замуж за Сергея?
— Что? О чём ты? — удивлённо смотрю на неё.
— Ну… — пожимает плечами, — все видят, что он тебя любит. А ты… Снежная королева.
В *** я работаю по зову души. Или… пытаюсь вылечить себя.
Но себе помочь не могу. Завела блог, решилась рассказать всё — потому что мне нужна помощь. Бросаюсь спасать других, а сама тону.
В Марине я увидела ту самую девочку, которой когда-то была.
Пыталась наладить отношения с обеими семьями. Но отец однажды набрался смелости и сказал: «Не звони, не приходи, не пиши».
— Наташа не хочет, — потупившись, объяснил он.
Мне тогда было тринадцать. Острые колени, большие кисти на тонких запястьях — как клешни. Широкий рот, чуть выпученные глаза. Я считала себя уродиной. Кто полюбит такую?
— Пап… но я же твоя дочь. А Наташа — дочь твоей жены…
— У неё сложный возраст. Мы даже к психологу водили. Ей нужны любовь и забота.
— Да, пап. Конечно.
Мама, отчим и брат жили своей жизнью. Смеялись над шутками — и замолкали, когда я входила. Делали вид, что рады, но я-то видела: я им в тягость.
Я всегда была одна.
Но так хотела, чтобы меня заметили.
Папа сказал, что Наташа плохо учится. Значит, я должна быть отличницей — чтобы он увидел: я лучше.
Не увидел.
Решила стать психологом — пусть оценит.
Не оценил. Просто исчез.
Всю жизнь старалась быть удобной. Для всех.
Мама хвалилась подругам: «Алка у меня — золото! И убрать, и приготовит, и с Артёмом посидит».
Не могу построить отношения.
Потому что душила мужчин своей любовью, ревностью, подозрениями.
Помогала другим — а себя спасти не могла…
Даже думала родить ребёнка. Но боялась: вдруг не полюблю?
Ещё одна ненужная девочка…
— Алла, ты пойдёшь с Сергеем в ресторан?
— В какой?
— Ой, проболталась… Он тебя позовёт. Сделай вид, что удивлена.
— Ладно.
Сергей и правда пригласил. А я… не боюсь. Марина дала мне талисман — мышонка с кусочком сыра. Сделала на уроке труда.
С ней я учусь жить заново.
Не умею кокетничать, флиртовать. Но с Сергеем… с ним легко. Он ничего не ждёт.
Ресторан. Полумрак, чёрно-белые фото на стенах. За окном раскачивается фонарь.
— Нравится?
— Уютно. — Делаю глоток вина. Редко пью, но сегодня можно. — Как будто мне шестнадцать, и я сбежала с уроков…
Он улыбается.
— Алла… — Сергей замолкает, потом тихо говорит: — Не надо быть сильной. Хотя бы не для меня.
Молчу. Не потому что нечего сказать. А потому что впервые за долгое время хочу просто слушать. Не спорить, не защищаться, не казаться умной. Просто быть.
Наутро прихожу в студию раньше всех. Раскладываю краски, кисти.
Вбегает сияющая Марина.
— Алла! Вчера папа с Аней играли со мной в слова! Я выиграла!
— Умница.
— А потом пекли блины! И… — замолкает, потом шепчет: — Анна сказала, что я ей как дочь.
Горло сжимает.
— Знаешь, почему так получилось?
— Потому что ты научила: если верить в хорошее — человек это почувствует.
В этот момент понимаю: я тоже изменилась. Благодаря Марине. Благодаря тому, что научилась быть нужной — не спасая, а просто находясь рядом.
Вечером пишу в блог. Не идеальный, выверенный пост — а живой.
Иногда путь к себе лежит через другого человека.
Не знаю, чем закончится моя история.
Но сегодня я сняла с плеч старый рюкзак.
Он был очень тяжёлым.
Спасибо, Марина. Ты не представляешь, как изменила мою жизнь.
Нажимаю «опубликовать» — и впервые не боюсь.
Не потому что уверена.
А потому что стала собой.
Марина заполнила все пустоты…
По её совету я поехала к маме.
Вот как это было:
Марина рисовала открытку к Пасхе и вдруг спросила:
— Когда ты последний раз видела маму?
— Давно.
— Почему?
— Потерялись как-то…
— Поезжай.
— Это не просто.
— Почему? Ты же взрослая. Есть права. И машиМама обняла меня, и в её глазах я впервые за много лет увидела то, чего так не хватало — настоящее прощение.
