Ну вот, у Кирилла всё отлично. Можно снова в садик. — Доктор протянула Анне справку. — Больше не болей, солнышко.
Мальчик кивнул и посмотрел на маму.
— Пойдём. — Анна взяла сына за руку, на пороге обернулась. — До свидания.
— Пока-пока! — бойко добавил Кирилл.
В коридоре Анна усадила сына на скамейку и пошла за куртками. Кирилл болтал ногами, разглядывая других ребятишек. Оделись, мама завязала ему шарф.
— Завтра в садик. Соскучился?
— Ещё бы! — засмеялся он.
Они вышли из поликлиники и зашагали по снегу к автобусной остановке.
— Мам! Эй, мам! — Кирилл дёргал Анну за рукав, пока та размышляла, как завтра, наконец, выйдет на работу и жизнь вернётся в привычное русло.
— Что? — очнулась она.
Следуя взгляду сына, Анна увидела женщину с коляской. В ней сидел мальчик лет Кирилла — рот полуоткрыт, по подбородку течёт слюна, взгляд пустой.
Анна резко отвела глаза.
— Мам, а почему он в коляске? Он же большой… — прошептал Кирилл.
— Он болен, — коротко ответила Анна.
— Но меня же ты не возила, когда я болел?
— Пойдём быстрее. Он… по-другому болен. — Анна взглянула на удаляющуюся женщину и потянула сына к остановке.
После рождения Кирилла она не могла спокойно смотреть на больных детей — сердце сжималось от жалости. Эти матери годами ухаживают за ними в одиночку. Мужья часто не выдерживают и уходят. Хорошо, если есть бабушки…
А она смогла бы? Взяла бы на себя эту ношу? Или оставила бы ребёнка в роддоме? Своего Кирилку? Нет, даже думать страшно.
Автобус трясся по дороге, а Анна вспоминала…
***
Раньше она была душой компании — встречалась с парнями, но замуж не спешила. А уж о детях и речи не шло. Но годы шли: подруги обзавелись семьями, у кого-то дети уже в школу ходили. Родственники при встрече округляли глаза: «Как?! Ещё не замужем?!»
Потом и её потянуло к семейному очагу. Готовить, убирать, нянчить малыша, гулять с коляской в парке… Но мужчины, которые ей нравились, были либо женаты, либо, обжёгшись раз, не спешили в новый брак. А те, кто добивались её, оставляли равнодушной. Вечный круговорот.
А потом встретила Его. Не её типаж, не принц из грёз. Но мама и подруги хором твердили: «Пора! Чем дольше тянешь, тем хуже!» Возраст поджимал — тридцать три, не шутка.
Он говорил о любви, о детях, сделал предложение. Анна согласилась. После шумной свадьбы почти сразу забеременела. Чего ждать?
Ходила, улыбаясь, разглядывала детские вещи в магазинах, гладила живот, берегла крохотную жизнь внутри. Очень хотела девочку.
Токсикоз прошёл, но начались кошмары: теряла ребёнка на улице, находила пустую коляску… Просыпалась в холодном поту, хваталась за живот — живой? Живой. Но успокоиться не могла.
— Это нормально, — утешала врач. — Все волнуются.
Однажды ребёнок не шевелился весь вечер. Утром Анна рванула на УЗИ.
— Почему молчите?! — взвизгнула она, видя напряжённое лицо врача.
— Успокойтесь, сердце бьётся. Вот, послушайте. — Из динамика послышался частый стук. — Просто спит крепко, никак не разбужу.
— Он? Мальчик? — ахнула Анна.
— Да. Вы не знали?
Когда малыш наконец толкнулся, она рассмеялась сквозь слёзы:
— Живой! Проснулся!
Чем ближе роды, тем страшнее. Живот огромный, спина болит.
— Крупный плод. Богатырём будет, — улыбались врачи.
— А я рожу? — Анна нервничала.
— А куда денетесь? — отмахивалась гинеколог.
— Но я же «старородящая»!
— И в сорок рожают. Не переживайте.
— А можно кесарево? — робко спросила Анна.
— Зачем? Показаний нет. Справитесь.
— Но у меня плохие предчувствия…
— Не накручивайте себя.
В роддоме заведующая, суровая, как классная дама из советской школы, даже слушать не стала:
— Операция вредна для ребёнка!
— Я заплачу!
— Не ваша денежка вас спасёт!
Анна вышла, трясясь от злости. Может, она и правда параноик?
Но вечером дозвонилась до бывшей коллеги, та дала номер экс-мужа — акушера.
— Приезжайте, — коротко сказал он.
Огромный, спокойный, без лишних слов назначил дату кесарева. От него веяло уверенностью.
На операции оказалось: тройное обвитие пуповиной.
— Вовремя сделали, — услышала Анна обрывки фраз.
А потом — первый крик.
— Ваш богатырь! — врач поднял кроху.
***
Теперь этот «богатырь» тараторил без умолку в автобусе.
— Мам, купишь машинку?
— Куплю, — кивнула Анна.
Она вспомнила того мальчика в коляске. Как тяжело его матери… Пусть врачи считали её истеричкой, но она сделала всё, чтобы Кирилл был здоров.
Раньше думала: счастье — это деньги, карьера, муж. Вздор. Настоящее счастье — когда твой ребёнок жив, здоров и дёргает тебя за руку, требуя машинку.
Врачи спасают жизни. Но иногда стоит прислушаться к материнской интуиции. Ведь она — древнее всех медицинских учебников.
