**Просто забудь**
Стоял лютый мороз, и ветер выл, будто озлобленный зверь. Даша бежала со школы, торопясь согреться. Пар от её дыхания оседал инеем на шарфе, ресницах и выбившихся из-под шапки волосах. Ей не терпелось добраться домой, где ждал горячий чай с вареньем, плед и диван, где можно свернуться калачиком.
Мысль о тепле заставила её ускорить шаг. Вот и её подъезд. Даша резко дёрнула дверь и чуть не столкнулась с тётей Галой, дородной соседкой невысокого роста. Даша её не любила — та вечно смотрела на неё с ехидной усмешкой, будто что-то высматривая.
— Ты давай потише, вертушка! Чуть не сбила! — буркнула тётя Галя, уставившись на неё узкими глазками.
— Извините… — пробормотала Даша.
Соседка загородила проход и не спешила пропускать.
— Никак не пойму, на кого ты вылита. Отец твой — кареглазый, мать — голубоглазая, а ты… да и волосы у тебя другие. Они высокие, а ты — от земли не видать.
— Ну и что? — огрызнулась Даша. — Разве дети обязаны быть точной копией родителей?
Она не хотела грубить, но не знала, как пройти мимо этой женщины. Оттолкнуть? Оглянулась — вдруг кто-то подойдёт, но двор был пуст. Взгляд тёти Галы вызывал тревогу — острый, оценивающий, будто пытался что-то разглядеть.
— Не обязаны, — вздохнула соседка. — Только я в этом доме живу с самого начала. Видела, как твоя мать росла, как замуж вышла… А через два года тебя из роддома принесла.
Даша топталась на месте, не понимая, к чему это ведёт.
— Из роддома принесла, а беременной я её не видела. Вот и думай, почему ты на них не похожа. — Наконец, соседка посторонилась, пропуская Дашу в подъезд.
Та поднялась на пару ступенек и вздрогнула, когда дверь захлопнулась за её спиной. Вдруг её осенило. Она замерла, будто наткнувшись на невидимую стену. Лицо горело, а пальцы стали ледяными. *«Нет, просто она вредная. Ни мужа, ни детей — вот и сплетничает. “Не видела” — это ещё ничего не значит»*, — попыталась убедить себя Даша, но сомнение уже въелось под кожу.
Медленно поднялась на третий этаж хрущёвки, вошла в квартиру, сбросила обувь и потянулась за семейным альбомом. Устроилась на диване, листая страницы. Вот она в кружевном одеяле, вот делает первые шаги, вот первоклассница за огромным букетом… А рядом — мама и папа, смотрят на неё с любовью.
Ключ щёлкнул в замке, и Даша торопливо вытерла глаза.
— Даш, чего в темноте сидишь? — Отец вошёл и щёлкнул выключателем. Люстра вспыхнула, заставив её зажмуриться.
— Что случилось? Ты плакала? — Он сел рядом, взял альбом.
— Пап, я вам не родная? — прошептала Даша.
Отец поднял на неё глаза, и в них мелькнуло что-то — страх, растерянность. От этого ей стало по-настоящему страшно. Она сбросила плед, вскочила.
— Пап, скажи правду! Я имею право знать! — голос дрожал, но она не отводила взгляда.
Она ждала, что он рассмеётся, назовёт это глупостью… Но он опустил голову.
— Всё ясно. — Даша выбежала в прихожую, натянула шапку, сунула ноги в валенки, схватила шубу.
— Даш, стой! Я объясню…
Но она уже хлопнула дверью так, что с потолка посыпалась штукатурка.
Бежала вниз по лестнице, на ходу застёгивая шубу. *«Он не смог посмотреть мне в глаза. Всё правда. Я чужая… А чья?»*
Выскочила на улицу, и мороз обжёг слёзы на щеках. Без шарфа, без варежек… Пошла куда глаза глядят. Забрела в соседний двор, упала на заснеженную лавочку и разрыдалась.
— Чего ревёшь? — раздался голос.
Даша подняла голову и увидела Витьку из десятого «Б».
— Пошли ко мне, расскажешь, — коротко бросил он.
— Не пойду…
— Иди, дура, замёрзнешь. А мне потом перед твоими отвечать.
Она покорно пошла за ним. В квартире было тепло, уютно. Витька сунул ей мамины тапки, накинул на плечи свитер. Пока чайник закипал, он нарезал хлеб с колбасой.
— Даша, да? — спросил он, наливая чай.
— Да… — прошептала она.
— Ну и что стряслось?
Она не хотела говорить малознакомому парню. Но боль сжимала грудь, и слова вырвались сами.
— И из-за этого ты сбежала? — Витька хмыкнул.
— Тебе легко говорить! У тебя родители свои!
— Не бьют? Не пьют? Любят? —
— Ну да… —
— Тогда чего тебе не хватает? Родители — не те, кто родил, а те, кто вырастил.
Он встал, подошёл к окну, засунул руки в карманы.
— А вдруг эта тётка врёт?
— Но папа не опроверг! — выкрикнула Даша.
— И что теперь? Уйдёшь из дома? Искать тех, кто тебя бросил?
Она молчала. Витька вдруг повернулся, подошёл и резко поцеловал её.
— Ты что?! — Она оттолкнула его.
— А что? Ты ведь ничья. Будешь моей.
Она отступила к двери, но он шагнул за ней.
— Представь: твоя мать в шестнадцать лет влюбилась. А потом оказалось, что беременна. Её парень сбежал. Родители устроили скандал, отправили подальше, в другой город. Там она и родила… и оставила в роддоме. Потом вышла замуж за «хорошего» человека, родила детей… А про тебя забыла.
Даша прижалась спиной к двери, не в силах пошевелиться.
— А теперь представь, что найдёшь её. И она окажется пьяницей. Продаст твою шубу, чтобы купить бутылку. Ты будешь работать, вместо того чтобы учиться…
Слова будто били её плетью.
— Никто тебя не искал. Значит, не нужна. Так что радуйся тем, кто у тебя есть. Просто забудь.
— Ты говоришь, будто знаешьОна больше не сомневалась — её место было дома, там, где её ждали, любили и называли родной.
