Серая мышка
Варвара выглянула в окно. Во дворе резвились дети, а их мамы, кутаясь в платки, оживлённо переговаривались, изредка поглядывая на малышей. Лавочка у подъезда была припорошена свежим снегом.
Не раздумывая, Варвара натянула чёрные сапоги, коричневое пальто, повязала платок и, схватив потрёпанный саквояж, вышла из квартиры. На мгновение замерла, прислушиваясь, не слышно ли шагов на лестнице, затем щёлкнул замок, и она спустилась вниз.
Со спины её можно было принять за старушку. Лишь вблизи становилось ясно, что ей чуть за пятьдесят. Лицо невзрачное — узкие глазки, тонкие губы, будто стёртые временем. Взглянешь — и уже через минуту не вспомнишь.
Переехала она сюда лет двадцать назад. Ни с кем не зналась, избегала соседей. Сперва, по обычаю, заходили — соль попросить или спичек, когда в магазин бежать некогда. Варвара приоткрывала дверь на цепочку, бормотала, что ничего нет, и тут же захлопывала. Вскоре к ней и вовсе перестали стучаться.
Ни гостей, ни родни — казалось, на свете она одна. Разве что в Тамбове жила младшая сестра с семьёй, но Варвара с ней не общалась. Может, из-за того, что вся красота досталась сестре, а ей — лишь скучные будни. Кто знает?
Чужие в её квартире бывали редко — разве что слесарь да контролёр из газовой службы. Каждый раз требовала удостоверение, сверяла данные, а то и звонила в контору уточнить, точно ли прислали этого человека.
Вредной её не назвать — ни сплетен, ни грубых слов. Лишь короткое “здравствуйте” да опущенная голова. На работе шептались: “синий чулок”, “серая мышка”. Тридцать лет в одной конторе, бухгалтером. Сидела с каменным лицом, но отчёты сдавала в срок, за что начальство её терпело. Одевалась строго — тёмные платья, волосы гладко зачёсаны в тугой пучок.
В тридцать захотелось ребёнка. Тогда-то и появился в её жизни единственный мужчина — шофёр Николай. Заходил иногда, оставлял у неё рубашки, которые она ему дарила. Женат был.
То ли жена прознала, то ли “доброжелатели” шепнули, но через пару месяцев Николай исчез. А Варвара так и не забеременела. Больше любви в её жизни не случилось.
“Одной ребёнка не поднять”, — успокоила она себя. Да и зачем девочку рожать? Чтобы повторила её судьбу — некрасивой, одинокой?
Как-то в магазине набрала полную сумку. Незнакомец предложил помочь донести.
“Сама”, — буркнула Варвара, сверкнув на него ледяным взглядом.
“Ишь, доброхот! — думала по дороге. — Поможет, а потом по голове стукнет да кошелёк выхватит”.
Обмануть её было невозможно. Считать она умела молниеносно — будто в голове калькулятор встроен. Кассирша ошибалась на рубль — Варвара тут же замечала. Не кричала, лишь смотрела — и та, краснея, возвращала сдачу.
В субботу перед Новым годом раздался звонок. Варвара подождала, но незнакомец не уходил. В глазок мелькнуло знакомое лицо — младшая сестра?
“Кто там?” — спросила она, чувствуя, как сердце застучало.
“Тётя Варя, это я, Наташа, ваша племянница”.
“Племянница? С чего бы?”
Оказалось, сестра замуж вышла, дочь родила. Варвара скривила губы.
“Тётя, мне не к кому больше обратиться… Сын тяжело болен. В Москве профессор сказал — срочно оперировать. Денег не хватает…”
Голос Наташи дрогнул. Варвара представила, будто это её ребёнок страдает… И неожиданно распахнула дверь.
Девушка стояла в прихожей, не решалась разуться. Квартира поразила её — светлая, ухоженная, всё сверкало. Не то что их тесная хрущёвка.
“Вот, возьми”. Варвара протянула свёрток с деньгами. Наташа осторожно взяла, будто боялась, что он взорвётся.
“Спасибо! Он такой маленький, два годика всего… Вы бы видели его!”
“Муж есть?” — перебила Варвара.
“На фронте… Пошёл, чтоб денег заработать”.
Варвара кивнула. “Как домой повезёшь? Не боишься?”
Наташа распахнула пальто — под ним висела тканевая сумка. Деньги спрятала туда, выпуклость имитировала беременность.
“Хорошо. Ступай, и нигде не останавливайся”.
Наташа вдруг схватила её руку и поцеловала. Варвара дёрнулась.
“Напишешь, как операция пройдёт”, — бросила она, закрывая дверь.
Посмотрела на мокрые следы в прихожей. Хотела вытереть — передумала. Всё же родная кровь.
У окна замечталась. Снег падал мягко, двор сверкал. Наташа уже скрылась за углом. И вдруг Варвара решила надеть шубу — ту, что годами пылилась в шкафу.
Вышла — и почувствовала себя важной, значительной. Снег хрустел под ногами. На площади у ёлки дети носились, родители фотографировали.
“Не поможете?” — Молодой отец протянул телефон.
Она уже хотела отвернуться, но что-то остановило. Сфотографировала семью, потом купила торт — просто потому, что все вокруг покупали.
Дома торт положила на стол. Сладкое не любила, считала излишеством.
За стеной орали соседские внуки. Не раздумывая, Варвара отнесла торт соседке. Та остолбенела, но дверь уже захлопнулась.
Через день пришла телеграмма: Наташа благодарила, завтра везут сына на операцию. Имя мальчика — Николка.
“Лёгкое имя, — подумала Варвара. — Как небо…”
А через месяц письмо — операция прошла успешно. Николка будет здоров. Летом звали в гости — ягоды в огороде поспеют, речка близко… Муж, может, с фронта вернётся…
Варвара перечитала и впервые за долгие годы улыбнулась по-настоящему.
