Она хотела, чтобы все думали, будто ей невероятно повезло.
Анастасия ненавидела своё имя и ещё больше — фамилию Хомякова. Дети — народ жестокий, и с первого класса к ней прилипло прозвище Хомяк.
Она стояла перед зеркалом и мечтала о светлых длинных волосах, как у Кати Воронцовой, или о стройных ногах, как у Лены Соколовой. Или хотя бы о богатых родителях, как у невзрачной двоечницы Насти Барсуковой, за которой в школу приезжал водитель на «Лексусе». «Зачем мама вышла замуж за отца с такой дурацкой фамилией? — думала она. — Жених у меня будет только с красивым именем, а лучше вообще с иностранным!»
Её бесили чёрные кудри, вечно выбивавшиеся из-под резинок и заколок. Серо-голубые глаза на смуглой коже выглядели загадочно, но Анастасии они казались некрасивыми.
Мать работала бухгалтером в поликлинике, отец водил троллейбус. Денег вечно не хватало. Отец копил на машину и ревниво следил, чтобы каждая копейка была на счету. «Нечего наряжаться, не княжна!» — ворчал он, завидев новую кофточку на дочери. Чаще всего ей приходилось донашивать вещи за двоюродной сестрой. Новые доставались лишь если не подходили ей.
Как же всё это достало! Если бы у неё были нормальные родители, никто бы не смел называть её Хомяком.
Перед выпускными к ним заглянула тётя Галя, сестра отца. Она работала домработницей у богатой семьи в Испании.
— Хочешь, расскажу, как туда попасть? — однажды перед сном прошептала она.
Спали они в одной комнате, на узкой кровати.
— Конечно! — Анастасия загорелась.
— Только тихо. Серёжа не одобрит. Тебе уже восемнадцать?
— В феврале исполнилось. — Сердце застучало чаще.
— Вот и хорошо. Родителей спрашивать не надо. Сделаешь, как скажу, и всё получится. А Серёжа у нас всю жизнь жмотом был.
Тётя Галя выглядела как настоящая испанская дама. Никто бы не подумал, что она прислуга. «Главное — деньги, а откуда они, никого не волнует», — любила повторять она.
Анастасия заболела этой мечтой. Тётя дала ей денег на билет, сказав, что потом вернёт, когда устроится.
Всё получилось, как она и задумала. Для вида поступила на парикмахера, но когда пришёл вызов из-за границы, собрала вещи, оставила записку родителям и уехала.
В Барселоне её встретила тётя Галя и отвезла в огромный дом на окраине, где Анастасии предстояло ухаживать за немощной старухой.
— Не подведи. Не воруй. Я за тебя поручилась, — строго сказала она, глядя на перепуганную, но решительную племянницу.
Роскошь дома ошеломила провинциалку. Её поселили в крошечной комнатке рядом с хозяйкой. Анастасия радовалась, что не надо снимать жильё. За доплату она ещё убирала дом. За пределы особняка почти не выходила. Вся её Испания — это стены, полы да вид из окна на идеальный газон. Но её это не пугало. Год пролетит — заработает денег, выучит язык, а там видно будет.
Она, как и отец, стала копить. Да и тратить было некуда. Когда хозяев не было, Анастасия делала селфи на фоне их гостиной и выкладывала в соцсети. «Пусть завидуют».
Бывшие одноклассники лайкали, комментировали. Теперь никто не звал её Хомяком. Когда спрашивали, как она там оказалась, отвечала уклончиво.
Однажды её фото прокомментил Игорь, с которым они учились в одной школе. Стали переписываться. Он писал, что работает в автосервисе, хорошо зарабатывает, купил «Фольксваген». Выложил фото на фоне красной машины.
А потом начал писать о чувствах. Жалел, что они далеко, спрашивал, когда вернётся. Анастасия отмахивалась — мол, в Испании лучше. Понимала, что его интерес подогревает её «заграничная жизнь». Но Игорь клялся, что она нравилась ему ещё с восьмого класса. Она помнила, как он на неё смотрел тогда. Хотелось верить.
Однажды хозяева ушли на вечеринку. Старуха спала. Анастасия залезла в их гардероб, примерила платье — чёрное, на тонких бретелях. Оно сидело идеально. Хозяйка была худая, плоская, а у Анастасии — упругая грудь, тонкая талия. Она любовалась собой в зеркале, впервые чувствуя себя красивой.
Налила вина, сфотографировалась в гостиной, выложила с подписью «Вечеринка удалась, даже раздеться лень…»
Выпила бокал. Потом ещё один. Уснула прямо на диване.
Разбудили крики. Хозяйка орала на стремительном испанском. Анастасия не понимала ни слова, но когда та тыкнула пальцем в дверь, всё стало ясно.
Её выгоняли.
Хозяйка даже сбегала за её вещами, швырнула их в лицо. Анастасия запихивала одежду в чемодан под крики: «¡Fuera!» Это она поняла и без перевода. Уходя, бросила взгляд в зеркало — платье так и не сняла.
Но не тут-то было. В последний момент хозяйка передумала и вернула её.
Анастасия медленно стаскивала платье, под которым были только трусики. Толстый лысый муж хозяйки жадно разглядывал её. Потом она так же неспешно надела джинсы. Хозяин что-то горячо говорил жене — наверное, уговаривал оставить «эту русскую». Хозяйка орала в ответ.
Анастасия тряхнула кудрями, усмехнулась и ушла, не дожидаясь их решения.
Бродила по ночной Барселоне, вспоминая, как на неё смотрел хозяин. «Эх, выгнал бы свою ведьму — может, я бы сеньорой стала…»
Языка она не знала, искать новую работу без рекомендаций было бессмысленно. Позвонила тёте Гале — та была в отъезде, попросила подождать неделю. Но где ждать?
Анастасия решила вернуться в Россию.
Подъезжая к дому, она увидела знакомые разбитые дороги, облупленные дома. Всё выглядело серым, убогим. Только русская речь радовала — не надо было ломать голову над чужим языком.
У вокзала толпились таксисты. В одном из них она узнала Игоря. Он смутился на секунду, потом улыбнулся.
— Почему не предупредила? Встретил бы в аэропорту, на хорошей машине!
— Где твой «Фольксваген»? В— В гараже, но это не главное, — Игорь взял её чемодан и открыл дверь машины, — главное, что ты вернулась, и теперь у нас всё будет по-другому.
