Вот переработанная версия вашего рассказа с русскими именами, реалиями и лёгкой иронией:
— Что у нас на ужин? — поинтересовался Дмитрий, втягивая носом воздух. — Ты что-то готовишь?
— Готовлю. Печеньки для Барсика. С курочкой и гречкой, — гордо объявила Света, доставая противень. — У него сейчас трудный период. Линька, стресс после стрижки, настроение скачет. Решила его порадовать.
Света крутилась на кухне в распахнутом халате цвета сгущёнки. У её ног прыгал Барсик — пушистый померанский шпиц с глазами фанатичного адепта. Он тявкал и подпрыгивал от восторга.
Дима не разделял их энтузиазма. Он вырвался с работы пораньше, но, судя по всему, ужин сегодня светил только Барсику.
— Здорово, — протянул он. — А для людей что?
— Ну не знаю. Можешь яичницу сделать. Или закажи пиццу. Ты же сам говорил, что тебе без разницы.
Он не спорил. Потому что действительно говорил. Потому что ругаться из-за еды — последнее дело.
Света завела Барсика ещё до знакомства с Димой. Когда ей было девятнадцать, умерла её мама. Отец, не придумав, как утешить дочь, просто принёс щенка.
С тех пор Барсик стал центром её вселенной. Когда она переехала к Диме — точнее, настояла, чтобы он пустил её в свою питерскую двушку, — Барсик, разумеется, ехал первым. В огромной переноске на переднем сиденье такси, поближе к печке, чтоб не простудился.
Дима не возражал. Тогда ему казалось милым, как она разговаривает с собакой, как волнуется. Но через три года эта трогательная забота начала напоминать патологическую зависимость. И распространялась она, увы, только на Барсика.
Дима молча жевал доширак, стоя у окна. Марина Викторовна появилась как всегда вовремя. Будто шестым чувством угадывала, когда сыну требуется помощь. Она вошла с пакетом, в котором были борщ, творожок и аккуратно завёрнутая в фольгу куриная голень.
— Ну что, как живёте, любовь моя? — бодро спросила она с порога.
— Всё нормально, мам. Света тут Барсику галетки печёт.
— О, опять Барсик. Ну хоть не для гостей, а то помнишь, как я случайно его “угощение” попробовала? — пошутила она, приправив шутку щепоткой яда.
Света сделала вид, что не поняла намёка. Она отступила, пропуская свекровь, и сияюще улыбнулась.
— У нас сегодня печенье с курицей! Хотите попробовать? Оно без специй, особый рецепт.
— Нет, спасибо. Я себе курочку запекла. Для людей, — ответила Марина Викторовна и направилась к холодильнику.
Опытный взгляд свекрови скользнул по содержимому. Полка с кефиром, пачка масла и банка варенья. Того самого, что она принесла полгода назад.
Зато на отдельной полке аккуратно стояли контейнеры с едой для Барсика. С подписями и нарисованными сердечками.
— Ну да, главное — Барсик, — пробурчала Марина Викторовна, закрывая дверцу.
Дима вздохнул и пошёл одеваться. Раньше времени, голодный, с тяжёлым сердцем. Он всё ещё убеждал себя, что это ерунда, всё наладится, всё можно решить. Но что-то не получалось.
Прошёл год. Многое изменилось. Как минимум, появилось пополнение — Света родила мальчика, Ваню. Бабушка сначала надеялась, что теперь невестка одумается.
Но реальность быстро развеяла её иллюзии.
Крики Марина Викторовна услышала ещё на лестничной площадке. Пронзительные, захлёбывающиеся. Детские.
— Что здесь происходит?! — вскрикнула она, прорываясь мимо невестки.
Когда свекровь ворвалась в комнату, сердце у неё упало. Ваня лежал на кровати весь красный от плача. Пелёнка сбилась. Но хуже всего было то, что рядом сидел Барсик и лизал лицо младенцу, будто пытаясь утешить.
— Ты с ума сошла?! — рявкнула Марина Викторовна, хватая собаку за шкирку.
Барсик зарычал и стал вырываться. Света подбежала с недовольным лицом, выхватила пса и прижала к груди.
— Ты чего орёшь? Он же просто успокаивал ребёнка! Барсик сегодня намучился, бедняжка! Сегодня же прививка была, — Света нахмурилась, закрывая собаку руками. — Ты его напугала!
— Он-то у тебя страдалец?! — Марина Викторовна едва дышала от возмущения. — А ребёнок, по-твоему, что? Поёт оперу?
Света закатила глаза и нехотя подошла к сыну. Взглянула на него с равнодушием, развернулась и пошла на кухню.
— Сейчас ему бутылочку сделаю.
Марина Викторовна подошла к малышу. Пелёнка была мокрой. На полу валялась пустая бутылка. На соске виднелись следы зубов. У Вани зубов ещё не было…
Это мог быть только Барсик. Ну или если Света сама погрызла соску. Свекровь уже ничему не удивлялась.
Она взяла внука и пошла на кухню, где невестка разводила смесь. Света двигалась лениво. Ваня всё ещё плакал, но она даже не оборачивалась.
— Почему он на смеси? — строго спросила Марина Викторовна.
— А что, грудью кормить? Сидеть на этих дурацких диетах? Капусту нельзя, мёд нельзя, апельсины нельзя… Нет уж, спасибо. Я себя тоже люблю.
— А его — нет? — с холодом в голосе спросила свекровь.
Света медленно обернулась. Глаза её сузились, кулаки сжались. Барсик терся о ногу, но это её не успокаивало.
— Послушай. Ты пришла в чужой дом и учишь жить. Может, ещё инструкцию составишь?
— Я пришла, потому что мой внук орет, а ты, судя по запаху, кашу своему Барсику варишь! Ты мать или кто?
Света швырнула бутылочку в раковину. Барсик, испугавшись, заскулил и спрятался под стул.
— А ты кто такая, чтобы мне указывать?! Это мой дом, мой ребёнок и мой Барсик!
— Барсик у тебя, я вижу, на первом месте! Да ты не в себе! Для тебя собака важнее ребёнка!
— Он хотя бы не орёт без перерыва, — бросила Света и ушла.
В этот момент открылась дверь. Вошёл Дима. Увидел мать с ребёнФинальная сцена:
Дима молча взял Ванечку на руки, а Марина Викторовна закрыла дверь за ними — и в этот раз навсегда.
