**Записка на холодильнике**
Зинаида Фёдоровна проснулась в полседьмого, как обычно. За окном ещё темно, но внутренний будильник не подводил её вот уже сорок лет. Накинула старенький халат и побрела на кухню, чтобы поставить чайник.
На дверце холодильника белел листок, прикреплённый магнитиком в виде матрёшки. Странно — вчера вечером его точно не было.
Зинаида Фёдоровна сняла записку и щёлкнула выключателем. Почерк был незнакомый, неровный, будто писал человек левой рукой.
_«Зинаида Фёдоровна! Извините за беспокойство. Я ваша соседка из квартиры напротив. Меня зовут Тамара. Очень стыдно просить, но больше не у кого. Можно одолжить немного соли? Обязательно верну. Квартира 56. Большое спасибо. Тамара Семёновна Лебедева.»_
Женщина нахмурилась. Соседка из пятьдесят шестой? Но там же живёт семья Сидоровых, с двумя детьми. Она знала всех в подъезде наизусть — была старшей по дому больше десяти лет.
Чайник зашипел. Она отложила записку и принялась накрывать на стол. На душе было неспокойно. Как эта Тамара попала в квартиру? И почему никто не сказал, что Сидоровы съехали?
После завтрака Зинаида Фёдоровна оделась и вышла в подъезд. Постояла у двери пятьдесят шестой, прислушиваясь. Тишина. Ни детского смеха, ни шума телевизора — только тиканье часов за стеной.
Она неуверенно нажала на кнопку звонка.
— Кто там? — раздался хрипловатый голос.
— Это Зинаида Фёдоровна, из пятьдесят пятой. Вы записку оставляли про соль?
Замок щёлкнул, дверь приоткрылась на цепочке. В щели мелькнуло морщинистое лицо и один настороженный глаз.
— Это вы Зинаида Фёдоровна? — недоверчиво спросила незнакомка.
— Да, я. А вы Тамара Семёновна?
— Именно. Проходите, пожалуйста.
Цепочка снялась, дверь распахнулась. Зинаида Фёдоровна переступила порог и замерла. Всё было не так. Ни детских рисунков, ни ярких обоев — только старомодная мебель и выцветшие занавески.
— Присаживайтесь, — женщина указала на кресло. — Чаю налью?
— Спасибо, не откажусь.
Хозяйка выглядела лет на семьдесят. Седые волосы убраны в аккуратный пучок, руки в тёмных пятнах, но взгляд ясный, внимательный.
— Простите за беспокойство, — заговорила Тамара Семёновна, наливая чай. — Соль закончилась, а в магазин выйти — ноги не слушаются.
— Пустяки. Но скажите, куда делись Сидоровы? Они съехали?
Женщина замерла с чашкой в руках.
— Сидоровы? Не знаю я никаких Сидоровых. Я здесь живу давно.
— Как давно?
— Лет двадцать, наверное. А то и больше.
У Зинаиды Фёдоровны слегка закружилась голова. Двадцать лет? Но она же видела их на прошлой неделе! Мать катила коляску, а старший мальчик носился на велосипеде.
— Тамара Семёновна, а как вы записку мне на холодильник прикрепили? Дверь-то я всегда на замок закрываю.
Старушка растерянно моргнула.
— Какую записку?
— Ну, ту, что утром нашла. Про соль.
— Я ничего не писала. О чём вы?
Зинаида Фёдоровна достала из кармана злополучный листок и протянула соседке.
— Вот. Тут ваше имя написано.
Тамара Семёновна взяла бумажку, долго разглядывала, водя пальцем по строчкам.
— Не моя, — наконец сказала она. — Я такого не писала.
— Но здесь же — Тамара Семёновна Лебедева.
— Да, Лебедева — это я. Но записку не оставляла. Может, кто-то подшутил?
Зинаида Фёдоровна чувствовала, что теряет нить происходящего. Соседка говорила искренне, но кто тогда написал записку? И как она оказалась на холодильнике?
— Знаете что, — вставая, сказала она, — я принесу вам соли. А записку оставьте, вдруг вспомните.
— Спасибо большое. Вы добрая душа.
Вернувшись домой, Зинаида Фёдоровна насыпала соль в пакет и снова пошла к соседке.
— Тамара Семёновна, можно вас спросить?
— Конечно.
— Вы помните Сидоровых? Муж, жена, двое детей. Они жили здесь.
Женщина задумчиво покачала головой.
— Нет, не помню. Хотя… Стоп. Кажется, когда-то тут кто-то был. Но память уже не та.
— А с соседями общаетесь?
— Да нет, все молодые, им не до старухи. Только дядя Миша с первого этажа иногда заходит, хлеб приносит.
Зинаида Фёдоровна знала дядю Мишу. Михаил Петрович жил здесь дольше всех, он мог бы объяснить.
— Спасибо за соль, — сказала Тамара Семёновна. — Я обязательно верну.
— Да ладно, не стоит.
Она спустилась вниз и постучала к Михаилу Петровичу. Старик открыл сразу.
— О, Зинаида Фёдоровна! Заходите, чайку попьём.
— Спасибо, не сейчас. Дядя Миша, скажите, кто в пятьдесят шестой живёт?
— Как кто? Тамара Семёновна. Хорошая старушка, только больная.
— А Сидоровы где?
— Какие Сидоровы?
— Ну те, что раньше там жили. С детьми.
Михаил Петрович пристально посмотрел на неё.
— Ты себя хорошо чувствуешь? Никаких Сидоровых у нас не было. Тамара Семёновна там лет двадцать живёт.
— Но я же их видела! Недавно!
— Может, спутала с кем? Возраст, знаешь ли… Память подводит.
У Зинаиды Фёдоровны подкосились ноги. Неужели правда? Неужели она всё придумала?
— Дядя Миша, а что с Тамарой Семёновной? Вы говорили, больная.
— Да, склероз. То поела и забыла, то имя своё не помнит. Я по мере сил помогаю. Родни у неё нет.
— Понятно…
Она поднялась к себе, совсем растерянная. На кухне снова взглянула на холодильник. Магнитик-матрёшка остался на месте.
Весь день мысли путались. Может, и правда склероз начинается?
Вечером позвонил сын Игорь.
— Мам, как дела? Что нового?
— Игорь, скажи**Записка на холодильнике**
Зинаида Фёдоровна проснулась в полседьмого, как обычно. За окном ещё темно, но внутренний будильник не подводил её вот уже сорок лет. Накинула старенький халат и побрела на кухню, чтобы поставить чайник.
На дверце холодильника белел листок, прикреплённый магнитиком в виде матрёшки. Странно — вчера вечером его точно не было.
Зинаида Фёдоровна сняла записку и щёлкнула выключателем. Почерк был незнакомый, неровный, будто писал человек левой рукой.
_«Зинаида Фёдоровна! Извините за беспокойство. Я ваша соседка из квартиры напротив. Меня зовут Тамара. Очень стыдно просить, но больше не у кого. Можно одолжить немного соли? Обязательно верну. Квартира 56. Большое спасибо. Тамара Семёновна Лебедева.»_
Женщина нахмурилась. Соседка из пятьдесят шестой? Но там же живёт семья Сидоровых, с двумя детьми. Она знала всех в подъезде наизусть — была старшей по дому больше десяти лет.
Чайник зашипел. Она отложила записку и принялась накрывать на стол. На душе было неспокойно. Как эта Тамара попала в квартиру? И почему никто не сказал, что Сидоровы съехали?
После завтрака Зинаида Фёдоровна оделась и вышла в подъезд. Постояла у двери пятьдесят шестой, прислушиваясь. Тишина. Ни детского смеха, ни шума телевизора — только тиканье часов за стеной.
Она неуверенно нажала на кнопку звонка.
— Кто там? — раздался хрипловатый голос.
— Это Зинаида Фёдоровна, из пятьдесят пятой. Вы записку оставляли про соль?
Замок щёлкнул, дверь приоткрылась на цепочке. В щели мелькнуло морщинистое лицо и один настороженный глаз.
— Это вы Зинаида Фёдоровна? — недоверчиво спросила незнакомка.
— Да, я. А вы Тамара Семёновна?
— Именно. Проходите, пожалуйста.
Цепочка снялась, дверь распахнулась. Зинаида Фёдоровна переступила порог и замерла. Всё было не так. Ни детских рисунков, ни ярких обоев — только старомодная мебель и выцветшие занавески.
— Присаживайтесь, — женщина указала на кресло. — Чаю налью?
— Спасибо, не откажусь.
Хозяйка выглядела лет на семьдесят. Седые волосы убраны в аккуратный пучок, руки в тёмных пятнах, но взгляд ясный, внимательный.
— Простите за беспокойство, — заговорила Тамара Семёновна, наливая чай. — Соль закончилась, а в магазин выйти — ноги не слушаются.
— Пустяки. Но скажите, куда делись Сидоровы? Они съехали?
Женщина замерла с чашкой в руках.
— Сидоровы? Не знаю я никаких Сидоровых. Я здесь живу давно.
— Как давно?
— Лет двадцать, наверное. А то и больше.
У Зинаиды Фёдоровны слегка закружилась голова. Двадцать лет? Но она же их видела на прошлой неделе! Мать катила коляску, а старший мальчик носился на велосипеде.
— Тамара Семёновна, а как вы записку мне на холодильник прикрепили? Дверь-то я всегда на замок закрываю.
Старушка растерянно моргнула.
— Какую записку?
— Ну, ту, что утром нашла. Про соль.
— Я ничего не писала. О чём вы?
Зинаида Фёдоровна достала из кармана злополучный листок и протянула соседке.
— Вот. Тут ваше имя написано.
Тамара Семёновна взяла бумажку, долго разглядывала, водя пальцем по строчкам.
— Не моя, — наконец сказала она. — Я такого не писала.
— Но здесь же — Тамара Семёновна Лебедева.
— Да, Лебедева — это я. Но записку не оставляла. Может, кто-то подшутил?
Зинаида Фёдоровна чувствовала, что теряет нить происходящего. Соседка говорила искренне, но кто тогда написал записку? И как она оказалась на холодильнике?
— Знаете что, — вставая, сказала она, — я принесу вам соли. А записку оставьте, вдруг вспомните.
— Спасибо большое. Вы добрая душа.
Вернувшись домой, Зинаида Фёдоровна насыпала соль в пакет и снова пошла к соседке.
— Тамара Семёновна, можно вас спросить?
— Конечно.
— Вы помните Сидоровых? Муж, жена, двое детей. Они жили здесь.
Женщина задумчиво покачала головой.
— Нет, не помню. Хотя… Стоп. Кажется, когда-то тут кто-то был. Но память уже не та.
— А с соседями общаетесь?
— Да нет, все молодые, им не до старухи. Только дядя Миша с первого этажа иногда заходит, хлеб приносит.
Зинаида Фёдоровна знала дядю Мишу. Михаил Петрович жил здесь дольше всех, он мог бы объяснить.
— Спасибо за соль, — сказала Тамара Семёновна. — Я обязательно верну.
— Да ладно, не стоит.
Она спустилась вниз и постучала к Михаилу Петровичу. Старик открыл сразу.
— О, Зинаида Фёдоровна! Заходите, чайку попьём.
— Спасибо, не сейчас. Дядя Миша, скажите, кто в пятьдесят шестой живёт?
— Как кто? Тамара Семёновна. Хорошая старушка, только больная.
— А Сидоровы где?
— Какие Сидоровы?
— Ну те, что раньше там жили. С детьми.
Михаил Петрович пристально посмотрел на неё.
— Ты себя хорошо чувствуешь? Никаких Сидоровых у нас не было. Тамара Семёновна там лет двадцать живёт.
— Но я же их видела! Недавно!
— Может, спутала с кем? Возраст, знаешь ли… Память подводит.
У Зинаиды Фёдоровны подкосились ноги. Неужели правда? Неужели она всё придумала?
— Дядя Миша, а что с Тамарой Семёновной? Вы говорили, больная.
— Да, склероз. То поела и забыла, то имя своё не помнит. Я по мере сил помогаю. Родни у неё нет.
— Понятно…
Она поднялась к себе, совсем растерянная. На кухне снова взглянула на холодильник. Магнитик-матрёшка остался на месте.
Весь день мысли путались. Может, и правда склероз начинается?
Вечером позвонил сын Игорь.
— Мам, как дела? Что нового?
— Игорь, скажиНа следующее утро, когда Зинаида Фёдоровна подошла к холодильнику, она увидела, что магнитик-матрешка исчез, а на его месте лежала старая фотография — та самая семья Сидоровых, улыбающаяся с выцветшего снимка, который она никогда не держала в руках.
