Варвара Семёновна так резко поставила чашку на блюдце, что чай расплескался на скатерть. В телефоне всё ещё гремел возмущённый голос соседки Алевтины Фёдоровны.
— Варя, ну как можно?! Своих же внуков не видеть! Машеньке всего четыре годика, а Петеньке и двух нет! Они же по тебе скучают!
— Лева, не суй нос не в своё дело, — отрезала Варвара Семёновна. — У всех свои причины.
— Какие могут быть причины против малышей?
Варвара Семёновна вздохнула и бросила взгляд в окно. Во дворе резвились соседские дети, а она вспомнила, как ещё недавно тут же бегали её внуки. Маша вечно просилась на качели, а маленький Петя неуклюже гонялся за воробьями.
— Дела есть. Пока.
Она бросила трубку и зашла на кухню. На холодильнике висели детские рисунки — каляки-маляки, которые Маша гордо называла «портретом бабули». Варвара Семёновна сняла их и сунула в ящик.
Дверной звонок заставил её вздрогнуть. В глазок она увидела сына Дениса с пакетами в руках.
— Мам, открой, — устало сказал он.
Она открыла, но с порога не сдвинулась.
— Если опять про детей — сразу разворачивайся.
Денис поставил пакеты и устало провёл рукой по лицу.
— Мам, ну что за детский сад? У Кати температура под сорок. Мне на работу, а детей девать некуда.
— Вон объявлений полно — нянь найди. Зарплаты-то у вас куры не клюют.
— За день какую няню?! Мам, это же твои внуки!
— Мои? — фыркнула Варвара Семёновна. — А когда меня полгода назад из вашей трешки выставляли, они тоже моими были?
Денис закатил глаза. Этот разговор они вели уже сто раз.
— Мам, мы ж объясняли. Нам места не хватало.
— Ага, места. А мне в шестьдесят три по съёмным углам шастать — это норм?
— Мы же помогаем…
— Три копейки! — голос её задрожал. — Двадцать лет в вашей семье жила. Детей нянчила, пока вы с Катей карьеру строили. Стирка, уборка, готовка. А как подросли — нафиг не сдалась?
— Мам, ну не было выхода…
— Был! Взять четырёшку. Ан нет, вам новую иномарку и Турцию подавай.
Денис молчал. Знал, что мать права, но признавать это было горько.
— Ладно, — сказал он тише. — Может, мы и косякнули. Но дети-то тут при чём? Они тебя обожают.
— И я их люблю, — призналась Варвара Семёновна. — Поэтому и не хочу, чтоб видели, как вы со мной обращаетесь. Пусть помнят добрую бабушку, а не брошенную старуху.
— Мы тебя не бросали!
— Нет? А кто звонит только когда детей пристроить некуда? Кто на выходные их сдаёт, чтоб отдохнуть? А когда у меня в прошлом месяце давление скакало, кто приехал? Соседка Лева! Не сын, не сноха, а чужая тётка.
— Мам, у нас работа, заботы…
— У всех заботы. Но нормальные люди родителей не забывают.
Денис понял — сегодня ничего не выйдет.
— Ладно, — поднял пакеты. — Но дети спрашивают, почему бабушка их разлюбила.
Слова больно кольнули, но Варвара Семёновна не дрогнула.
— Скажи, что бабушка устала быть бесплатной услугой.
Дверь закрылась. Она прислонилась к стене, глотая ком в горле. Потом прошла в зал и села в кресло, где раньше читала Маше сказки.
Съёмную однушку на окраине она брала уже полгода. Хозяйка попалась славная, но жить в чужих стенах — не сахар.
Всё началось с того разговора за ужином. Денис и Катя сидели на кухне, дети спали.
— Может, твоей маме отдельно пожить? — предложила Катя. — Дети подрастают, им свои комнаты нужны.
— Ну не знаю… — замялся Денис. — Она же с детьми сидит.
— Сидит-то сидит, но вечно всё не так. Меня критикует, детей балует. Вчера Маше мороженое перед сном дала, хотя я запрещала.
— Поговорить с ней?
— О чём? Она считает, что мы ей обязаны. Хотя это наша квартира, наши дети.
Варвара Семёновна тогда не спала всю ночь. А утром Катя «официально» озвучила решение.
— Валентина Семёновна, мы думаем, вам пора пожить отдельно.
Она поперхнулась чаем.
— Это как?
— Ну, вы же самостоятельная. А нам тесно.
— Двадцать лет не тесно было?
— Тогда помощь нужна была, — встрял Денис.
— Понятно. Пока нужна — терпели. Стала обузой — выгоняйте.
Квартиру нашла быстро. Хозяйка, пенсионерка, сразу прониклась: «Бедная бабушка, дети выгнали». Даже скидку сделала.
Переезд дался тяжело. Маша ревела, цеплялась за юбку:
— Бабуля, не уезжай!
— Я не уезжаю, солнышко. Протсо буду жить в другом доме.
Но больше она внуков не видела. Сначала Денис звонил, потом всё реже, потом замолчал. Катя, видимо, настояла.
А через месяц раздался звонок:
— Мам, ЧП. Катя слегла, мне на переговоры. Можешь с детьми посидеть?
— Нет.
— Как нет?!
— Ты хотел самостоятельности — получил.
Денис орал в трубку, называл её бессердечной. А она молча слушала и вспоминала, как он кричал на неё при Кате, когда она пыталась внуков воспитывать.
Звонки повторялись. То садик закрыли, то Катя заболела, то «хотим в кино без детей». Варвара Семёновна каждый раз отвечала отказом.
Сегодня он пришёл снова. Снова про детей.
Она подошла к окну. Во дворе играла девочка, похожая на Машу. Сердце сжалось. Она скучала по внукам больше, чем готова была признаться.
Телефон завибрировал — Денис.
— Мам, ладно, может, мы и косякнули. Но дети страдают. Маша тебя спрашивает, а Петя уже забыл, как тебя зовут.
Последние слова жгли, как раскалённое железо.
— Что ты хочешь услышать?
— Хочу, чтоб ты простила. Чтобы дети видели бабушку.
— А я хочу, чтоб меня уважали. Не использовали.
— Да мы тебя уважаем…
— Вы меня ВЫГНАЛИ!
— Мам,— Хорошо, — вдруг тихо сказала Варвара Семёновна, глядя на детскую фотографию Дениса на тумбочке, — пусть приезжают… но только если ты сам их приведёшь и останешься со мной пить чай, как раньше.
