**24 сентября**
Гости разошлись, а осадок остался.
— Мам, ну что за слова? — Варвара швырнула тарелку в раковину, и та со звоном ударилась о край. — Какая я неблагодарная? За что мне тебя благодарить, интересно?
— За то, что всю жизнь на тебя положила! За то, что твоего отца терпела ради вас! За то, что себе во всём отказывала, лишь бы ты училась и прилично одевалась! — Глаза Татьяны Степановны горели негодованием, а в руках белело смятое кухонное полотенце.
— Мам, хватит! Гости только ушли, а ты сразу набросилась! Что я такого сделала? Плохо встретила твоих подруг? Стол не накрыла?
— Вот именно — ничего! — Татьяна Степановна развернулась и принялась яростно скрестить тарелки. — Сидела, как чужая, когда Ольга Николаевна про внуков рассказывала! Молчала, когда Надежда спрашивала про Сашу! Даже «спасибо» не сказала, когда тебя хвалили!
Варвара сжала виски. Голова гудела после трёх часов за столом с мамиными подругами. Вечные расспросы, сравнения, нравоучения. Вечное недовольство.
— Мам, мне тридцать шесть. Я взрослая. И не обязана каждую минуту улыбаться и кивать.
— Взрослая! — фыркнула мать. — Взрослые живут отдельно, между прочим. А не в тридцать шесть лет на шее у матери сидят.
— Я не на шее! Я плачу за квартиру, покупаю продукты, убираюсь!
— Убираешься! — Татьяна Степановна метнула на дочь взгляд, полный желчи. — Что ты убираешь? Пыль смахнёшь раз в неделю? А кто сегодня щи варил? Кто котлеты лепил? Кто перед гостями квартиру драил?
Варвара опустилась на стул. Эти вечные упрёки выматывали сильнее любой работы.
— Ладно, мам. Я плохая дочь. Чего ещё ты хотела?
— Хотела услышать «спасибо»! — мать ударила ладонью по столу. — Простое «спасибо, мама, что пустила в дом, когда муж ушёл». «Спасибо, что с Сашей помогаешь, в поликлинику водишь». Но нет! Ты считаешь, что мне это обязаны!
Горло сжал комок. Да, мать помогает. Да, живёт в её квартире третий год. Но разве она не пытается хоть как-то отплатить?
— Мам, я благодарю. Может, не словами, но делами.
— Делами! — мать села напротив, сжимая полотенце. — А знаешь, что сегодня Ольга сказала? У её Кати новый муж. Обеспеченный. Сразу предложил переехать. А у тебя? Три года одна, работа-дом. И ни намёка на личную жизнь.
— При чём тут это? — вскинулась Варвара. — Я не могу мужа в магазине купить!
— Одна! — Татьяна Степановна заходила по кухне. — А я разве вечная? Мне семьдесят три! Сколько ещё протяну? А ты останешься одна с ребёнком!
— Саше тринадцать, он не малыш.
— Тринадцать — сложный возраст! Ему отец нужен. А он видит только мать, которая с утра до ночи пашет, и бабушку, которая его воспитывает!
Варвара встала. Разговор катился по привычной колее: сейчас начнётся перечисление всех её ошибок.
— Мам, я пойду. Завтра рано вставать.
— Беги! — крикнула ей вслед мать. — Как всегда, когда разговор серьёзный!
Варвара остановилась в дверях. Эти слова кольнули — потому что в них была правда.
— Я не бегу. Просто устала. Ты вечно недовольна. Что бы я ни сделала — всё не так.
— А как надо? — мать подошла вплотную. — Объясни, почему в тридцать шесть ты без своего угла? Почему мой внук без отца?
— Потому что жизнь так сложилась! — сорвалась Варвара. — Не все рождаются счастливчиками! Надо было ребёнка поднимать, работать, а не по мужчинам шнырять!
— По мужчинам! — ахнула мать. — Это ты называешь попытку устроить личную жизнь?
— Всё, хватит! — Варвара вышла, хлопнув дверью.
В комнате было тихо. Саша сидел за уроками.
— Мам, вы опять с бабушкой?
— Просто поспорили.
— Я слышал, она кричала.
Она погладила сына по голове. Высокий, худой, глаза — в отца. Слишком взрослый для своих лет.
— Взрослые иногда ссорятся. Но это не значит, что не любят друг друга.
— А из-за чего?
— Бабушка считает, что я недостаточно хорошая дочь.
— Ты хорошая, — твёрдо сказал Саша. — Работаешь, со мной занимаешься. И не орёшь, как другие.
— Спасибо, сынок. А гости тебе понравились?
— Они всё хвалили своих внуков. А потом спрашивали, почему у тебя нет мужа. Бабуля расстроилась.
— Расстроилась?
— Ну да. Когда тётя Оля хвасталась про зятя, бабушка покраснела и начала тебя защищать. А они… сомнительно качали головами.
Значит, дело было не только в ней. Мать почувствовала себя униженной перед подругами.
— Саш, тебе папа не нужен?
— Иногда. Когда надо что-то тяжёлое поднять. Но я понимаю — его нет. И ты мне за всех.
Сердце сжалось.
— Если бы у меня появился мужчина, ты бы не против?
— Только если хороший. Чтобы тебя не обижал.
Татьяна Степановна принесла чай.
— Оксанка, прости… Я не хотела.
— Знаю, мам.
— Просто боюсь за тебя. Время идёт…
— У меня есть ты и Саша.
— А если меня не станет? Кто тебе поможет?
— Мам, не надо так…
— Хочу видеть тебя счастливой.
— Я не несчастна. У меня есть работа, сын, ты. Разве мало?
— Мало, — честно сказала мать. — Женщине нужна опора.
— А может, я могу быть счастлива одна?
Мать долго смотрела на неё.
— Может… Может, я просто не понимаю ваш век.
Они помолчали.
— Чай остынет, — сказала Татьяна Степановна и вышла.
Саша закрыл учебник.
— Мам, давай не будем уезжать. Мне тут нравится.
— Посмотрим, сынок.
За окном лил дождь. Обида таяла, оставалась лишь усталость и понимание — жизнь трудна для всех. Но они справятся.
**Вывод:** Иногда обиды — это просто страх за тех, кого любишь. И даже самые резкие слова могут скрывать заботу, а не упрёк.
