Вернулся не с пустыми руками
Татьяна Сергеевна оставила вязание и прислушалась. Кто-то копошился у двери, возясь с замком. Звук был знакомый, но в такой поздний час гостей не ждали. Уже за полночь, соседи давно спали, а внучка Катюша приезжала лишь по праздникам.
Замок щёлкнул, дверь скрипнула. В сенях раздались тяжёлые шаги и чьё-то шумное дыхание.
— Кто там? — крикнула Татьяна Сергеевна, хватаясь за палку.
— Матушка, это я, — отозвался родной голос.
Сердце ёкнуло. Этого голоса она не слышала два года. Сын Дмитрий исчез после очередного запоя, лишь изредка присылая скупые весточки: “Жив, здоров, не беспокойтесь”.
— Митя? — дрогнувшим голосом позвала она.
— Я, мама. Не пугайся.
Татьяна Сергеевна поднялась с кресла, опираясь на палку, и вышла в сени. Свет лампы выхватил из темноты сына — заросшего, в потёртой телогрейке и стоптанных ботинках. Вид у него был замученный, но главное — трезвый.
— Димушка! — она бросилась к нему, не обращая внимания на запах перегара и пота. — Сынок, как же я тосковала!
— И я, мама. Прости меня, — он прижал её к груди. — Знаю, сколько горя принёс.
Она отстранилась, вглядываясь в его лицо. Щёки ввалились, глаза в глубоких тенях, но взгляд был ясный. Не пьяный.
— Проходи, садись, — засуетилась старушка. — Сейчас щей подогрею.
— Мама, погоди, — Дмитрий остановил её рукой. — Я не один пришёл.
— Как не один?
Он обернулся к двери и позвал тихо:
— Выходи, не робей.
Из-за его спины выглянула маленькая фигурка. Девочка лет пяти, в застиранном ситцевом платьице и стоптанных босоножках. Русые кудри, большие серые глаза, испуганно блуждающие по комнате.
Татьяна Сергеевна ахнула.
— Да кто же это?
— Мама, знакомься. Это Лизавета, — Дмитрий положил руку на худенькое плечо девочки. — Моя кровиночка.
— Дочка? — старушка опустилась на лавку. — Какая дочка? Откуда?
— Долгая история, мама. Давай сначала девочку накормим, обогреем. С дороги-то умаялись.
Лиза прижалась к отцу, молчала. Только глаза по-воробьиному прыгали по стенам, запоминая новое жильё.
— Ну да, конечно, — опомнилась Татьяна Сергеевна. — Дитятко, кушать хочешь?
Девочка кивнула, не отпуская отцовскую руку.
— Проходите на кухню, — заковыляла старушка вперёд. — Сейчас борщку подогрею.
Дмитрий усадил дочь за стол, сел рядом. Лизавета осматривала кухню с любопытством. Хоть и маленькая, но уютная — герани на окошке, ситцевые занавески, медный самовар в углу.
— Мам, есть что деткам? Молочка, кашка? — спросил Дмитрий.
— Молоко есть, сейчас подогрею. А манку быстро состряпаю, — засуетилась Татьяна Сергеевна. — Манную кашу любишь, девица?
Лиза снова кивнула.
Пока бабка хлопотала у печки, Дмитрий пояснял дочери:
— Это бабушкин дом. Здесь я рос. Видишь, какие цветочки? Завтра, коли солнышко выглянет, во двор тебе покажу. Там качели есть.
— А мама скоро придёт? — впервые пискнула Лизавета.
Дмитрий замялся.
— Лизонька, мама не придёт. Помнишь, как мы с тобой говорили?
Девочка потупилась.
— Она… на небесах?
— Да, ласточка. На небесах.
Татьяна Сергеевна у печи вздрогнула. Какая ещё мать? Сколько сюрпризов принёс ей этот озорник?
Она поставила перед Лизой миску с кашей и кружку парного молока.
— Кушай, голубушка. А потом в баньку сходим, спать уложу.
Лизавета осторожно попробовала кашу. Видимо, понравилось — стала есть с аппетитом.
— Вкусно? — спросила Татьяна Сергеевна.
— М-м, — кивнула девочка с набитым ртом.
— Ну и славно. Кушай на здоровье.
Дмитрий тоже ел, но без аппетита. Всё поглядывал на дочь, поправлял ей салфетку, пододвигал молоко.
— Митя, — тихо сказала Татьяна Сергеевна, — поговорить надо.
— Знаю, мама. Давай только Лизу уложим.
Девочка уже клевала носом. Видно, дорога вымотала.
— Пойдём, касатка, — взяла её за руку Татьяна Сергеевна. — В баньке попарВ баньке отмыли девочку до чистоты, а утром за кружкой горячего чая Дмитрий рассказал матери всю правду — как познакомился с матерью Лизы, как та заболела и умерла, оставив ему дочь, и как теперь он, забыв про старые грехи, решил начать новую жизнь ради ребёнка.
