Ох, слушай, вот история, которую я тебе расскажу — прямо как из нашего двора.
Планируешь свадьбу? Знай, ты не просто замуж выходишь — ты ещё и с его мамой связана навеки. А у моего Саши мама — та ещё персона.
Меня зовут Алиса, а мой муж Саша — золото, не мужчина. Добрый, терпеливый, но, как все мужчины, слеп к маминым манипуляциям. А его мать, Валентина Петровна — ну, ты понимаешь, из тех, кто называет себя «бывшей королевой бала». Волосы — всегда идеальная укладка, макияж — будто из журнала, гардероб — будто с витрины самого дорогого бутика.
А её коронный номер на свадьбах? Носить белое.
Да-да, именно белое. Не кремовое, не молочное — чистейший белоснежный наряд, от которого гости округляют глаза, а невеста кусает губы от злости.
Когда выходила замуж старшая сестра Саши, Наташа, Валентина Петровна явилась в белом платье с жемчугами. «Ой, я же не знала, что невеста будет в похожем!» — притворялась она. «У неё кружева, а у меня атлас, это совсем разное!»
Наташа кипела, но Саша лишь пожимал плечами: «Ну мама же…»
Потом была свадьба двоюродной сестры Саши, Даши. И что ты думаешь? Валентина Петровна снова в белом, на этот раз в элегантном белом комбинезоне с прозрачной накидкой. Кто-то даже спросил, не обновляет ли она свои клятвы.
Саша в тот вечер наконец спросил: «Мама, ну что за манера?»
Она рассмеялась: «Сынок, ну что я могу поделать, если белый мне идёт? Мне, что, в чёрном приходить, как на похороны?»
Ну вот, такой её аргумент.
Когда мы с Сашей объявили о свадьбе, я понимала — либо молчать и надеяться, что она одумается, либо готовиться к войне.
Я выбрала войну.
С самого начала Валентина Петровна делала всё, чтобы испортить подготовку: критиковала место («Слишком просто»), повара («Они хотя бы осетрину без глютена подают?») и даже мое фату («Алиса, у тебя такое милое лицо, зачем прятать его за тканью?»).
Я еле сдерживалась.
В приглашения я добавила вежливую просьбу: «Гостей просим избегать белых, кремовых и шампань оттенков». Думала, поможет.
Как бы не так.
За две недели до свадьбы Валентина Петровна прислала фото своего наряда.
Белое.
И не просто белое — сверкающее, с пайетками и перьями по подолу. Подпись: «Правда, мило? В тон вашей свадьбе!»
Я онемела. Руки дрожали.
Саша увидел моё лицо и сразу спросил, в чём дело. Когда я показала фото, он наконец понял.
«Она снова это делает, — прошептала я. — И на этот раз это моя свадьба».
Саша попробовал поговорить: «Мама, для Алисы это важно. Это границы».
Но Валентина Петровна включила классику: «Ой, я не знала, что её так заденет. Ну что за драмы? Мне, что, вообще не приходить?»
Тут я поняла — логика не работает. Границы не работают. А вот публичный позор? Возможно.
И тут я рассказала всё нашему фотографу, Сергею.
Сергей славился умением ловить моменты и тонким чувством юмора. Я объяснила ситуацию, и он даже бровью не повёл.
«Она уже дважды так делала? Хочешь немного её проучить?»
Я кивнула: «Не хочу портить день, но и не хочу, чтобы она снова была в центре внимания».
Он ухмыльнулся: «Доверься мне».
Настал день свадьбы.
Всё было идеально: цветы, музыка, Саша у алтаря с влажными глазами. Я шла к нему, чувствуя себя самой счастливой.
А Валентина Петровна, конечно, пришла в том самом платье.
Белое. С перьями. С разрезом до бедра. Шла по залу, будто по красной дорожке. Гости переглядывались, кто-то шептался. А она сияла, будто все восхищались именно ею.
Я не сказала ни слова. Только взглянула на Сергея, и он незаметно кивнул.
На банкете Валентина Петровна носилась, как звезда: селфи, позы с бокалами, везде в первых рядах на фото.
Я улыбалась. И ждала.
На следующий день Сергей прислал нам «предпоказ» фотографий.
Мы собрались с роднёй и включили слайд-шоу. Все ахали, видя кадры с церемонии — поцелуи, смех, слёзы…
А потом начались фото с банкета.
Были снимки подружек, отца, танцующего под «Калинку»…
И вдруг — целый раздел под названием:
«Ещё одна в белом».
Это была Валентина Петровна. Но не так, как она ожидала.
Сергей обработал её фото… особенным образом.
На одном — она шла за мной, но свет был подобран так, что она напоминала призрака.
На другом — рядом с Сашей, но с подписью:
«Видимо, не прочитала наш дресс-код?»
А мой любимый кадр? Групповое фото, где все смотрятся великолепно… а Валентина Петровна слегка размыта, будто её тут и не было.
В комнате раздался хохот. Даже она растерялась.
«Это что ещё за шутки?» — нахмурилась она.
А последний слайд гласил:
«Памяти уважения к невесте (1992–2023)».
Саша поперхнулся квасом.
Валентина Петровна покраснела: «Это должно быть смешно?»
Я наконец заговорила:
«Нет, Валентина Петровна. Это напоминание. Этот день был не о вас. Никогда».
Тишина. Она посмотрела на Сашу, ища поддержки. Но он лишь вздохнул: «Мама… ты действительно перегнула палку».
К всеобщему удивлению, она молча встала и вышла.
Через неделю Валентина Петровна позвонила мне.
Её голос был тише, чем когда-либо.
«Я хотела извиниться, — сказала она. — Я не осознавала, как раню людей. Видимо, мне слишком нравилось внимание».
Я остолбенела.
«Фотографии были унизительны, — продолжила она. — Но, наверное, мне это было нужно. Спасибо, что не устроила скандал. Ты проявила больше такта, чем я заслуживаю».
Я приняла её извинения.
И представь, на следующей свадьбе в семье Валентина Петровна появилась в элегантном тёмно-синем платье. Никакого белого. Никаких перьев.
Теперь мы с Сашей шуА когда спустя год у нас родилась дочка, Валентина Петровна подарила ей крошечное платьице — в нежно-голубом цвете.
