Снег валил густо и бесшумно, незамеченный городом, который жил под искусственными звёздами. Огни мерцали, будто в стеклянном шаре, но мир крутился слишком быстро, чтобы разглядеть тени, прячущиеся в холоде.
На краю тихого парка, возле скамейки, укрытой снегом, что-то шевельнулось.
В чёрном мерседесе, припаркованном у тротуара, Артём Волков нетерпеливо постукивал пальцами по рулю. Его водитель вышел почистить лобовое стекло, а сам Артём только что завершил горячий разговор с членом правления. Его кашемировое пальто оставалось безупречным, а золотые часы поблёскивали в свете приборной панели.
Артём Волков — человек, привыкший измерять жизнь в процентах прибыли и минутах опозданий. Гендиректор «Волков Капитал», он двадцать лет строил империю и не терпел неожиданностей. Особенно сегодня. На город надвигалась метель, и ему нужно было срочно попасть в пентхаус, чтобы подготовиться к завтрашней сделке.
Но тут он заметил его.
За деревьями, вдоль аллеи, маленькая фигура шла, плотно прижимая что-то к груди.
Поначалу Артём решил, что это бездомный — ищет, где согреться. У мальчика была короткая куртка, промокшие рваные ботинки, а дыхание превращалось в клубы пара. Но привлекло внимание не это. А то, что он нёс.
Развеяв сомнения, Артём опустил окно. Вихрь снега ворвался внутрь.
«Эй!» — крикнул он, не грубо. «Что ты тут делаешь?»
Мальчик замер. На секунду показалось, что он сейчас убежит. Но потом их взгляды встретились, и он крепче сжал свёрток.
«Помогите…» — прохрипел мальчик. «Она замёрзла. Нам нужно… чтобы кто-то помог.»
«Она?» — Артём вышел из машины, несмотря на возражения водителя.
Мальчик приоткрыл угол потрёпанного одеяла — и у Артёма перехватило дыхание.
Там была девочка, ей от силы несколько месяцев. Щёки покраснели от холода, крошечные пальчики сжались в кулачки. Розовая шапочка съехала на глаз, а губки дрожали.
Артём онемел. В груди что-то сжалось.
«Что случилось?»
«Это моя сестра…» — мальчик поднял подбородок. «Наша мама… заболела. Перед тем как уйти, она сказала беречь её. Я… я пытался найти приют, но везде места нет. А тут так холодно…»
Горло Артёма сжалось. «Сколько тебе?»
«Одиннадцать. Меня зовут Слава.»
Водитель подошёл ближе. «Господин Волков?»
Но Артём уже решил. «Включай печку. Берём их обоих.»
В тёплом салоне малышка начала шевелиться. Слава покачивал её, шепча что-то успокаивающее. Артём смотрел, и в душе щемило сильнее, чем он хотел бы признать.
Он достал телефон. «Позвоните доктору. Чтобы был у меня через двадцать минут.»
«Слушаюсь.»
«И позовите Марью Ильиничну. Пусть готовит гостевые комнаты. Тёплое молоко, детская одежда, одеяла. Всё.»
Водитель моргнул. «Господин… они останутся?»
«Пока не пойму, что делать дальше.»
В пентхаусе, где прежде царили стекло, кожа и строгий порядок, теперь звучали всхлипы малышки и осторожные шаги мальчика.
Марья Ильинична, экономка, которая работала у Артёма десять лет, принесла полотенца и какао. Она улыбнулась Славе и уложила малышку, которую теперь звали Лиза, в корзинку, одолженную у соседей.
«Какая красавица…» — прошептала она, поправляя одеяльце.
Слава сидел на краю стула, будто боялся лишний раз пошевелиться.
Артём стоял у камина, глядя на огонь, с миллионом вопросов в голове.
«Слава…» — наконец повернулся он. «Ты правильно поступил.»
«Мне больше не к кому было идти…» — прошептал мальчик. «Я видел твоё лицо на билборде. Там было написано: „Волков Капитал — строим будущее“. Подумал… может, ты поможешь ей.»
Что-то внутри Артёма разом сломалось. Слоган рекламной кампании, о которой он даже не задумывался, — и вот этот мальчик прошёл сквозь метель, доверившись ему.
«Теперь вы не одни.» — твёрдо сказал Артём. «Остаётесь здесь. А завтра… во всём разберёмся.»
Утро встретило их ясным светом, буря утихла, город засыпало белым. Но в пентхаусе стало тепло.
Артём звонил. Много звонил.
Пришла соцработница. Выслушала, как Слава рассказал, что их мама умерла две недели назад. Они ночевали в заброшенном доме. Он тратил последние деньги на смесь и подгузники, а остальное добывал, как мог.
«Она взяла с меня слово…» — голос мальчика дрогнул. «Сказала: „Ты теперь её старший брат. Береги её. Не отдавай в приют.“»
Соцработница посмотрела на Артёма. «В детдомах переполнено. Брат и сестра почти наверняка окажутся в разных местах.»
Артём ответил без колебаний: «Они остаются здесь. Со мной.»
«Вы хотите стать их опекуном?»
«Я хочу стать их домом.»
Следующие недели изменили жизнь Артёма Волкова.
Встречи переносились. Ужины отменялись. Сделка откладывалась.
Вместо контрактов на столе теперь стояли бутылочки и плюшевые мишки. В кабинете появилась детская кроватка.
И постепенно человек, известный своей холодной расчётливостью, стал другим.
Он научился держать Лизу, не боясь сделать ей больно. Слушал, как Слава рассказывает про космос, комиксы и как сильно он скучает по маме. Нанял учителей, врачей, поваров — но каждый вечер сам садился рядом и читал вслух сказки.
Марья Ильинична порой украдкой утирала слёзы.
Однажды Слава принёс потрёпанную коробку из-под обуви.
«Это мамино.» — сказал он. «Тут её вещи. Я хочу, чтобы они были у тебя.»
Внутри лежали смятые фото, детский браслетик, свидетельство о рождении.
И письмо.
«Слава, если что-то случится, береги Лизу. Ищи человека с билборда. Я видела его однажды в приюте, он раздавал куртки детям. Мне кажется, у него доброе сердцеИ когда годы спустя первый снег вновь закружился за окном, Артём обнял своих детей, теперь таких родных, и понял, что настоящим богатством стали не миллиарды, а этот смех и тепло маленьких рук, согревающих его сердце.
