— Не верю! Вот просто не верю! — кричала Татьяна, размахивая руками. — Как ты могла, мама?
— Танюша, давай без истерик, — Анна Владимировна попыталась приобнять дочь, но та отпрянула. — Поговорим по-хорошему.
— По-хорошему? — голос Татьяны дрожал от возмущения. — После твоего поступка? Теперь я на весь район посмешище!
— Не драматизируй. Какой там район? Мы в окраинном квартале живём.
— Мама! — Татьяна схватилась за виски. — Ты что, притворяешься или правда не понимаешь?
Анна Владимировна опустилась на диван с видом уставшей, хотя обычно в свои шестьдесят три года держалась бодро. Но сейчас впервые за долгое время почувствовала груз лет.
— Я хотела помочь, — тихо сказала она. — Ты же после развода с Сергеем совсем в четырёх стенах замкнулась.
— Это моя жизнь! — вспыхнула Татьяна. — Моя! Мне сорок два, мама!
— Вот потому и волнуюсь. Годы идут, а ты…
— А я что? Старая дева? Никому не нужна?
Анна Владимировна отрицательно мотнула головой.
— Красавица ты моя, умница. Просто слишком высоко нос задираешь. Мужики побаиваются.
Татьяна заходила по комнате, нервно теребя пояс домашнего халата. За окном лилось золотое утро, но в квартире витала грозовая атмосфера.
— Как можно было дать объявление в «Из рук в руки»? — сдавленно спросила она. — Да ещё такое…
— А что там плохого? — обиделась Анна Владимировна. — Всё как есть написала.
— Как есть? — Татьяна достала из кармана смятый газетный лист. — Слушай: «Познакомлю благонадёжную дочь 42 лет с серьёзным мужчиной для создания семьи. Работает экономистом, вредных привычек нет, кулинарных талантов не занимать. Звонить матери». Звонить матери, понимаешь?!
— Ну и что? — пожала плечами Анна Владимировна.
— Что? Да я же не корова на ярмарке! И почему к тебе звонить, а не ко мне?
— Потому что ты всех заранее забракуешь. Присмотришься — и найдёшь изъян.
Татьяна плюхнулась в кресло, закрыв лицо ладонями.
— Мам, мне с утра трубку не дают покласть. Вчера один дед лет семидесяти спрашивал, умею ли я щи варить и согласна ли переехать к нему в деревню — у него там козочки.
— Ну этот явно мимо, — кивнула Анна Владимировна. — А другие какие?
— Какие ещё другие?! Это унизительно! Словно я сама не могу мужика найти!
— А можешь?
Вопрос повис в воздухе. Татьяна замолчала, понимая правоту матери. Четыре года прошло после развода, а она так и не встретила никого, кто бы тронул её сердце.
— Это не значит, что надо искать через газету, как в лихие девяностые, — пробормотала она.
— А как тогда? В инете? Так ты ж в нём ни бум-бум.
— Научилась бы.
— Ага, как научилась за четыре года.
Анна Владимировна поднялась и направилась на кухню.
— Чай будешь? — крикнула она. — Или валерьяночки?
— Мам, не надо сарказма, — Татьяна потопала за ней.
На кухне стоял дух свежей выпечки. Анна Владимировна всегда замешивала тесто, когда нервничала. Сегодня на столе красовались пирожки с картошкой, оладушки и галетное печенье.
— Опять ночь напролёт стряпала? — спросила Татьяна, невольно улыбнувшись.
— Не спалось, — призналась мать. — Думала, как с тобой разговор вести.
— Надо было думать до объявления.
Анна Владимировна поставила чайник и достала две фамильные чашки с малинками.
— Танюша, ну сама посуди. На работе у тебя одни женщины, дом — книжки да сериалы. В магазин ходишь в потрёпанных джинсах, волосы пучком.
— Я нормально выгляжу!
— Для дома — да. А для мужского глаза? Когда ты последний раз в юбке появлялась?
Татьяна задумалась. Действительно, после развода она словно забыла, что значит быть женщиной. Спортивки, толстовки, кроссовки — вот и весь наряд.
— Это не повод в газете объявляться, — упрямо буркнула она.
— А что повод? Ждать, пока царевич Елисей сам к тебе явится?
Чайник зашипел. Анна Владимировна заварила чай и поставила на стол тарелку с печеньем.
— Мам, а сколько вообще звонков было? — осторожно спросила Татьяна.
— Много. Всех записала. Хочешь глянуть?
Мать достала из буфета тетрадку в клетку. На обложке детским почерком красовалось: «Женихи для Танюши».
— Да ты что? — фыркнула Татьяна. — Прямо как в пионерлагере.
— Зато порядок. Вот, смотри, этот Дмитрий вроде ничего. Сорок шесть, строитель, в разводе, без детей. Голос приятный, воспитанный.
Татьяна листала записи. Анна Владимировна скрупулёзно фиксировала данные: возраст, профессию, краткую характеристику.
— Мам, ты что, с каждым беседовала?
— Естественно. Думаешь, я первого встречного к дочери отдам? Выясняла всё: где живёт, сколько получает, есть ли жилплощадь.
— Допрашивала, значит, — хмыкнула Татьяна.
— А как иначе? Надо ж знать, кто звонит.
Листая тетрадь, Татьяна невольно улыбнулась. Мать подошла к делу фундаментально. Некоторые кандидаты были зачёркнуты с пометками: «бухло», «маменькин сынок», «ищет кухарку», «женат, врёт».
— А этот Игорь почему вычеркнут?
— Так он сразу про постель завёл. Я ему сказала, что дочь у меня порядочная, а он хамство начал.
— Ясно. А вот этот, Андрей?
— Ничего так. Сорок четыре, прораб, своя двушка. Вдовец, дочь замужем.
Татьяна отложила тетрадь и пристально посмотрела на мать.
— Мам, ты правда думаешь, что так можно найти человека?
— А почему нет? Раньше свахи были. Родители пары сводили, и жили же люди.
— Тогда другое время было.
— Времена меняются, а люди — нет. Всем хочется тепла да любви.
Зазвонил телефон. Анна Владимировна ловко сняла трубку.
— Алло? Да, по объявлению… Сколько вам лет? Тридцать девять? А кем работаете? Понятно… Женаты были? В разводе… Дети есть? Нет… А почему без детей, если не секрет?
Татьяна закатила глаза и ушла в комнату. Мать могла часами допрашивать потенциальных женихов.
За компьютером она обнаружила письма от незнакомцев. Оказалось, АнТелефон снова зазвонил, и в этот раз Татьяна, глубоко вздохнув, решила ответить сама — а вдруг именно этот звонок изменит её жизнь.
