Крик младенца разносился по тесному салону самолета, резкий и неумолимый. Кто-то недовольно поворачивался, другие тяжело вздыхали или ёрзали на своих местах. Люминесцентные лампы жужжали над головой, а спёртый воздух казался густым и безжизненным.
Анна Соколова прижимала к груди свою шестимесячную дочь, Лизавету. Руки ныли, голова пульсировала от усталости, а веки отяжелели. «Пожалуйста, лапочка… просто засни», — шептала она, слегка покачивая девочку.
Они летели эконом-классом на ночном рейсе из Владивостока в Москву. Сиденья казались ещё теснее, когда плач Лизы эхом разносился по салону. Анна уже несколько раз извинялась перед соседями, но их терпение явно иссякало.
Она не спала двое суток — после двойной смены в кафе, где едва зарабатывала достаточно чаевых, чтобы оплатить этот билет. Перелёт забрал все её сбережения, но пропустить свадьбу сестры она не могла. Даже если их отношения давно охладели, Анна хотела показать, что семья для неё всё ещё важна.
В свои 23 Анна выглядела старше. Год тяжёлых будней — бессонные ночи с режущими зубами у дочки, пропущенные обеды, вечная нехватка денег — оставили след. В глазах, когда-то полных жизни, теперь читались лишь усталость и тревога за будущее.
С тех пор, как её парень исчез, узнав о беременности, она осталась одна. Каждая памперс, каждая бутылочка, каждая плата за квартиру — всё на её официантской зарплате. Её комната в общаге с облупившимися стенами и вечно капающим краном не казалась домом. Не было ни поддержки, ни страховки. Только упрямство и надежда.
Стюардесса подошла, напряжённо улыбаясь:
— Простите, другие пассажиры пытаются отдохнуть. Может, успокоите ребёнка?
Анна подняла на неё воспалённые глаза. — Я стараюсь, — прошептала она, голос дрогнул. — Обычно она не такая… просто очень устала.
Но Лизавета плакала только громче. Анна чувствовала, как десятки глаз впиваются в неё. Кто-то достал телефоны — кто-то украдкой, кто-то открыто. В груди защемило.
Она уже представляла, как её запишут на видео и выложут в соцсети с подписью: «Худшая попутчица» или «Вот почему нельзя путешествовать с детьми». Щёки горели от стыда.
— Надо было дома остаться, — буркнул мужчина через проход.
Слёзы навернулись на глаза. Она бы и осталась, если бы её старенькая «Лада» не сломалась окончательно три недели назад. Этот билет — последний шанс, и теперь она не знала, как заплатит за жильё.
Когда она уже собралась встать и скрыться в туалете, чтобы выплакаться, спокойный мужской голос рядом прервал хаос.
— Можно я попробую?
Анна обернулась, удивлённая.
Рядом сидел мужчина в тёмно-синем костюме, лет тридцати, с острыми чертами лица, смягчёнными добрым взглядом. Он выглядел чужим в эконом-классе, словно привык к бизнес-залам и переговорным. Но сейчас он просто улыбнулся и протянул руки.
— У сестры трое детей, помогал с младенчества, — объяснил он. — Иногда помогает, если кто-то новый возьмёт. Разрешите?
Анна заколебалась. Она не доверяла незнакомцам — особенно с Лизой. Но сил бороться больше не было. Наконец, она кивнула и осторожно передала дочь.
То, что случилось дальше, было похоже на чудо.
Буквально через мгновение, оказавшись на руках у мужчины, Лизавета затихла. Её тельце расслабилось, пока он покачивал её и напевал что-то тихое. Анна смотрела, не веря своим глазам.
— Как вы это сделали? — прошептала она.
Мужчина усмехнулся. — Опыт, — сказал он, подмигивая. — И, возможно, костюм помогает.
Напряжение в салоне спало. Пассажиры вернулись к своим книгам, подкастам, сну. Стюардессы облегчённо переглянулись. Впервые за этот перелёт Анна смогла перевести дух.
— Я Анна, — представилась она, смахивая слёзы. — А это Лизавета.
— Дмитрий, — ответил он. — Очень приятно.
Она потянулась за дочкой, но он мягко остановил её.
— Вы выглядите так, будто не спали неделю, — тихо сказал он. — Отдохните. Я с ней справлюсь.
Анна снова заколебалась, но в его голосе не было ни капли осуждения. Медленно она откинулась на сиденье — и через мгновение её голова склонилась на его плечо. Она заснула за считанные минуты.
Она не знала, что Дмитрий Волков — не просто добрый попутчик. Он был главой фонда «Вера», одного из крупнейших благотворительных фондов страны.
И этот перелёт изменит всё.
Когда Анна проснулась, тело затекло от неудобной позы. Она моргнула, пытаясь сориентироваться, и вдруг осознала, на чём лежала.
— Ой, простите! — вскочила она, смущённая.
Дмитрий улыбнулся. Лизавета всё ещё спала у него на руках, крохотный кулачок сжимал его галстук.
— Не извиняйтесь, — сказал он. — Вам обоим нужен был отдых.
Они вышли из самолёта вместе и направились к багажу. Анна неожиданно разоткровенничалась: рассказала, как осталась одна после ухода бывшего, как каждый рубль приходилось считать, как иногда она сама голодала, чтобы у Лизы было всё необходимое.
Дмитрий слушал молча, лишь иногда кивая.
— Меня встречает машина, — сказал он у выхода. — Позвольте отвезти вас до гостиницы.
Анна смутилась. — Это просто гостевой дом у аэропорта, — призналась она.
Дмитрий нахмурился. — Там небезопасно. У меня забронирован номер в «Метрополе». Возьмите его, пожалуйста.
— Не надо жалости, — отвернулась она.
— Это не жалость, — мягко возразил он. — Это просто доброта. Вы заслужили хотя бы одну ночь покоя.
После паузы она наконец кивнула. Они сели в чёрный внедорожник, и когда Анна вошла в номер, то потеряла дар речи. Просторный, тёплый, с пелёнками, смесями и даже кроваткой для Лизы.
— Вы всё продумали, — прошептала она.
Он пожал плечами. — Просто обратил внимание.
Перед уходом он протянул визитку.Она больше никогда не чувствовала себя одинокой, потому что даже в самой темной ночи всегда найдется тот, кто протянет руку помощи.
