Иван припарковал автомобиль у кладбищенских ворот и тяжело вздохнул. Сколько раз он собирался сюда прийти? Сколько раз откладывал «на потом»? Пока мать была жива — вечно не хватало времени. После её ухода — будто и вовсе не осталось места для воспоминаний.
Давно пора было очнуться. Осознать, что весь этот мир, который он так старательно выстраивал вокруг себя, был лишь бутафорией. Ни одно слово, ни один поступок не имели под собой настоящей основы. Как ни странно, но он даже благодарен Алине — бывшей жене — за то, что разрушила этот карточный домик. Один резкий удар — и всё рухнуло! Казалось бы, идеальная семья, «настоящие» друзья… А на деле — его супруга, его лучший друг, и все эти приятели, которые знали и молчали. Это был не просто крах. Это удар, от которого Иван до сих пор не оправился.
Сразу после развода он уехал в родной город. Восемь лет прошло с тех пор, как похоронил мать. Восемь лет! И ни разу не удосужился навестить могилу. Лишь сейчас, когда в жизни не осталось ничего хорошего, он понял простую истину: мама была единственным человеком, который никогда бы его не предал.
Женился он поздно — в тридцать три, а Алине было всего двадцать пять. Он гордился ею, словно трофеем. Красивая, элегантная, «светская львица», как ему тогда казалось. Теперь же перед глазами стояло её лицо, искажённое злобой, слова, которые она швыряла в него: что ненавидела его все эти годы, что каждая ночь с ним была пыткой. До сих пор не понимал, как мог быть таким слепым. Она плакала, просила прощения, говорила, что чувствовала себя одинокой… Но стоило произнести «развод» — и маска упала. Вот она, настоящая.
Иван вышел из машины, достал с заднего сиденья большой букет цветов. Шёл медленно, смотря под ноги. Дорожка, наверное, вся заросла. Он даже не приезжал, когда устанавливали памятник — всё организовал удалённо, через интернет. Как символ всей его жизни: всё на расстоянии, ничего настоящего.
Ограда оказалась ухоженной. Памятник чистый. Цветы свежие, земля аккуратно взрыхлена. Кто-то ухаживал за могилой. Наверное, одна из маминых подруг. Хотя… сыну, выходит, было не до этого.
Он открыл калитку и прошептал:
— Здравствуй, мам…
Горло сжалось, глаза наполнились слезами. Иван не ожидал, что заплачет. Он же — расчётливый бизнесмен, привыкший держать лицо. А теперь рыдал, как мальчишка. Не пытался сдержаться. Слёзы очищали, смывали боль, связанную с Алиной, с предательством. Будто мама действительно была рядом, гладила по голове и шептала: «Ничего, сынок… Всё наладится».
Он долго сидел. Молча. Но в мыслях говорил. Вспоминал детство: как падал, разбивал колени, а мама мазала зелёнкой и приговаривала: «Заживёт, и следа не останется». И правда заживало. Со временем. И каждый раз боль становилась слабее. А мама добавляла: «Ко всему привыкаешь, только к предательству — никогда».
Теперь он понимал каждое её слово. Тогда казалось, что это просто ласковые фразы, а оказалось — житейской мудростью.
Платить соседке за присмотр за домом было несложно, но сколько можно держать его закрытым? Он усмехнулся, вспомнив, как познакомился с ней. Ему было тяжело, одиноко. А её дочь — Лиза — встретила его с такой теплотой… Разговорились, и всё как-то само собой получилось. Уехал он рано утром, оставив записку, где лежит ключ. Может, для неё это было подло. Но он ведь ничего не обещал. Всё было по взаимному желанию. Она только что развелась с мужем-деспотом, рассказывала, как ей было трудно. Оба были одиноки. Вот и сошлись на время.
— Дядя, вы мне поможете?
Иван резко обернулся. Перед ним стояла маленькая девочка лет семи, в руках — пустое ведёрко.
— Мне нужно воды набрать, чтобы цветы полить. Мы с мамой их сегодня посадили, а мама заболела. На улице жара — они завянут! Но ведро тяжёлое. Я не могу его сама донести. Только маме не говорите, что я сюда одна пришла. Если я буду носить по чуть-чуть, она всё равно поймёт, что я убегала.
Иван улыбнулся:
— Конечно, показывай, куда идти.
Девочка засеменила вперёд. Болтушка, живая. За пять минут он узнал почти всё: как мама не послушалась и выпила холодного, как заболела, как они пришли на могилу бабушки, которая умерла год назад, и как та наверняка бы её отругала. Ещё девочка отучилась в школе целый год и твёрдо решила получать только пятёрки — а в будущем мечтала окончить школу с золотой медалью!
С каждым словом Ивану становилось легче. Дети — настоящее чудо. Он подумал, как хотел бы иметь нормальную семью: жену, которая любит, и ребёнка, который ждёт тебя дома. Его Алина была как дорогая безделушка — красивая, но пустая. О детях и речи не шло. По её словам, «нужно быть полной дурой, чтобы ради кричащего комка испортить фигуру». Пять лет прожили вместе. И теперь он понимал: нет ни одного тёплого воспоминания об этом браке.
Он поставил ведро, и девочка осторожно полила цветы. Иван взглянул на памятник и замер. На фотографии была… соседка. Мать Лизы. Бабушка этой малышки.
— Анна Васильевна была твоей бабушкой?
— Да! А вы её знали? Хотя зачем спрашиваю — вы же бывали у бабушки Ани!
Иван перевёл взгляд на девочку:
— То есть вы… с мамой здесь живёте?
— Ну да! Я же говорила — мама не разрешает мне одной на кладбище ходить.
Иван растерянно смотрел на ребёнка. Выходит, Лиза вернулась сюда, и у неё есть дочь. А он даже не знал… Стоп. Он не знал, сколько лет Соне. Может, ребёнок появился позже?
Девочка быстро попрощалась и убежала, напомнив, что нельзя оставлять маму одну надолго.
Иван вернулся к могиле матери, сел и задумался. Что-то внутри перевернулось. Теперь, видимо, Лиза сама ухаживает за домом. И деньги он ей передавал, хотя раньше думал, что платит её матери. Но, в общем, не в этом дело.
Потом он поехал к дому. Сердце сжалось. Всё осталось как прежде — будто вот-вот мать выйдет на крыльцо, вытрет слёзы передником и обнимет. Он долго не выходил из машины. Мать не появилась.
Но во дворе его ждаИван взял за руку Лизу, обнял Соню, и в этот момент понял, что наконец-то нашёл то, ради чего стоит жить — свою настоящую семью.
