Остановив машину у ворот кладбища, Иван глубоко вздохнул. Господи, сколько раз он собирался сюда приехать? Сколько раз откладывал «на завтра»? Пока мама была жива — вечно не хватало времени. После её ухода — и вовсе не осталось места для воспоминаний.
А ведь пора бы уже очнуться. Осознать, что весь этот мир, который он так старательно выстраивал, был лишь декорацией. Ни одно слово, ни один поступок не имели под собой настоящей основы. Ирония судьбы — он даже благодарен Светлане, уже бывшей жене, за то, что разнесла этот карточный домик одним махом. Бам — и всё рухнуло! Казалось бы, идеальный брак, «настоящая» дружба… А на поверку — его жена, его лучший дружок и все эти приятели, знавшие и молчавшие. Не просто крах. Удар, от которого он до сих пор не оправился.
После развода Иван сбежал в родной город. Восемь лет прошло с тех пор, как похоронил мать. Восемь! И ни разу не удосужился навестить её могилу. Лишь сейчас, когда в жизни не осталось ничего светлого, он понял простую истину: мама была единственным человеком, который никогда бы его не предал.
Женился он поздно — в тридцать три, а Светлане было всего двадцать пять. Гордился ею, как трофеем. Красивая, стильная, «из общества», как ему тогда казалось. Теперь же перед глазами стояло её лицо, искажённое злобой, и слова, которыми она его добивала: что ненавидела все эти годы, что каждую ночь с ним — как пытка. До сих пор не понимал, как мог быть таким слепым. Она рыдала, просила прощения, твердила, что чувствовала себя одинокой… Но стоило сказать «развод» — и маска упала. Вот она, правда.
Иван вышел из машины, достал с заднего сиденья огромный букет. Шёл медленно, смотря под ноги. Дорожка, наверное, вся заросла. Он даже не приезжал, когда ставили памятник — всё организовал удалённо. Как символ всей его жизни: всё на расстоянии, всё ненастоящее.
Ограда оказалась чистой. Памятник тоже. Цветы свежие, земля аккуратно взрыхлена. Кто-то ухаживал за могилой. Наверное, какая-то из маминых подруг. Хотя… сыну, выходит, было не до этого.
Он открыл калитку и прошептал:
— Здравствуй, мам…
Горло сжалось, глаза запылали. Иван не ожидал, что расплачется. Он — серьёзный бизнесмен, хладнокровный, привыкший держать лицо. А теперь рыдал, как мальчишка. Не сдерживался. Слёзы смывали всё: и Светлану, и предательство, и боль. Как будто мама стояла рядом, гладила по голове и шептала: «Ничего, Ванюша… Всё наладится».
Он долго сидел. Молча. Но мысленно говорил. Вспоминал детство: как падал, разбивал коленки, а мама мазала зелёнкой и приговаривала: «Заживёт — как на собаке». И правда заживало. Со временем. Боль притуплялась. А мама добавляла: «Ко всему привыкнуть можно, только к подлости — никогда».
Теперь он понимал каждое её слово. Тогда казались просто ласковыми фразами, а оказались — мудростью.
Платить соседке за присмотр за домом было несложно, но сколько можно держать его закрытым? Иван усмехнулся, вспомнив, как познакомился с ней. Ему было худо, а её дочь — Ольга — встретила его с такой теплотой… Разговорились, и всё как-то само сложилось. Уехал он на рассвете, оставив записку, куда положить ключи. Может, с её точки зрения, он поступил некрасиво. Но он же ничего не обещал. Оба были одиноки — вот и сошлись на время.
— Дядя, а вы мне поможете?
Иван резко обернулся. Перед ним стояла девочка лет семи, с пустым ведёрком.
— Мне воды нужно, цветы полить. Мы с мамой их только посадили, а она сегодня заболела. На улице жара — они завянут! Но ведро тяжёлое. Я сама не донесу. Только маме не говорите, что я одна сюда пришла. Если буду носить по чуть-чуть, она всё равно догадается, что я пропадала.
Иван улыбнулся:
— Конечно, покажи, куда идти.
Девочка застрекотала, как воробей. За пять минут он узнал всё: как мама выпила холодный квас и слегла, как они пришли на могилу бабушки, умершей год назад, и как та наверняка бы её отругала. Ещё она училась в первом классе и твёрдо решила получать только пятёрки, а потом — хоть медаль золотую!
С каждым словом Ивану становилось легче. Дети — настоящее чудо. Он подумал, как хотел бы нормальную семью: жену, которая любит, и ребёнка, ждущего дома. Его Светлана была как дорогая фарфоровая кукла — красивая, но пустая. О детях и речи не шло. По её словам, «только дура готова ради сопливого комка жертвовать фигурой». Пять лет вместе. И теперь он понимал: ни одного тёплого воспоминания об этом браке нет.
Он поставил ведро, а девочка осторожно полила цветы. Иван взглянул на памятник и застыл. На фото была… соседка. Мать Ольги. Бабушка этой малышки.
— Анна Семёновна — твоя бабушка?
— Ага! Вы её знали? Хотя чего спрашиваю — вы же у бабушки Ани бывали!
Иван перевёл взгляд на девочку:
— То есть ты… с мамой тут живёте?
— Ну да! Я же говорила — мама не разрешает мне одной на кладбище ходить.
Иван растерялся. Выходит, Ольга вернулась, и у неё есть дочь. А он и не знал… Стоп. Он даже не знал, сколько лет Даше. Может, ребёнок появился позже?
Девочка попрощалась и убежала, напомнив: «Нельзя маму волновать».
Иван вернулся к могиле матери, сел и задумался. Что-то сдвинулось внутри. Теперь, видимо, Ольга сама присматривает за домом. И платит он ей, хотя думал, что платит её матери. Но, в общем, неважно.
Потом он поехал к дому. Сердце сжалось. Всё как прежде — будто вот-вот мать выйдет на крыльцо, вытрет слёзы уголком фартука и обнимет. Он долго сидел в машине. Мать не вышла.
Но во дворе его ждал сюрприз: всё аккуратно, цветы посажены. Ольга действительно заботилась о доме. Надо будет отблагодарить.
В доме было чисто и уютно, будто кто-то только вышел и вот-вот вернётся. Иван посидел за столом, но надолго не задержался — сначала надо решить дела с соседкой, а потом уже отдыхать.Иван обнял Ольгу и Дашу, понимая, что теперь у него есть настоящая семья, ради которой стоит жить.
