Мы с женой разводились и делили нажитое. Тут она и подкинула мне сюрприз:
— Забирай своего! — фыркнула она. — Вы с ним одного поля ягоды!
Так в моей квартире поселился шикарный какаду с кошачьей кличкой Граф, которого моя мама моментально переименовала в Гошу.
Птица досталась мне при разделе имущества, хотя по сути и не была совместным приобретением — жила у жены ещё до нашего знакомства.
Гоша был идеален во всём, кроме одного: он упорно молчал. Все наши попытки вытянуть из него хоть слово разбивались, как волны об скалы. Попугай хранил молчание, как разведчик под пытками. Лишь мой дед не одобрял наших языковых экспериментов.
— Отстаньте от птицы! — ворчал он. — Вам что, поговорить больше не с кем?
Видимо, поэтому они с дедом и подружились. Дед ценил в попугае внимательного и ненавязчивого слушателя, а Гоша обожал, склонив голову, внимать его рассказам, пока тот что-то мастерил или пригубливал стопочку вечером.
В итоге мы решили показать Гошу соседке Лиде, у которой жили два болтливых волнистика и которая считалась местным гуру по обучению птиц русскому языку. Несложно догадаться, какое впечатление на неё произвёл Гоша.
Она буквально пищала от восторга! Ходила вокруг клетки, ахала, причмокивала и в порыве эмоций решила его погладить. Как только её палец коснулся головы дремлющего какаду, тот недовольно приоткрыл один глаз и вдруг выдал чётко и ясно:
— Отстань от попугая!
Соседка чуть в обморок не грохнулась. А Гошу с этого момента будто прорвало. Прямо как в той байке про немого Ваню, который вдруг за обедом заявил: «Суп — сплошная соль!», а на вопрос «Что ж ты раньше молчал?» ответил: «А раньше было съедобно!»
Вот и наш Гоша: молчал-молчал — и заговорил. Проблема была в том, что заговорил он голосом, интонациями и, главное, лексиконом деда. А дед, крепкий ещё старик, воевал шофёром, вернулся без ноги и полжизни проработал плотником. Слово крепкое любил и в выражениях не стеснялся. Почему Гоша выбрал именно его для подражания — загадка. Но факт: матерился попугай с истинно плотницким размахом — душевно и с душой.
Соседка, конечно, слегка офигела, но не сдалась. Решила перевоспитать пернатого хулигана — научить его приличным манерам и грамотной речи. С упорством, достойным лучшего применения, она почти ежедневно навещала Гошу, используя какую-то заморскую методику.
Дед злился, но сдерживался. Только после её ухода бурчал себе под нос что-то непечатное. Впрочем, догадаться несложно. В конце концов, убедившись, что её труды — как об стену горох, соседка, к радости деда, махнула на всё рукой.
А месяца через два, когда мы всей семьёй пили чай, она заглянула «на огонёк» справиться о здоровье Гоши. Попугай, сидевший с нами, увидел её, встрепенулся и вдруг выдал:
— Берегите птицу! Гоша — птаха редкая!
Этой фразе она его учила долгие месяцы. И даже то, что он произнёс её дедовскими интонациями, не могло омрачить её триумфа. Кажется, даже слеза умиления блеснула. Но радость длилась недолго. Гоша, посмотрев на расчувствовавшуюся соседку, добавил тем же дедовским голосом:
— Лучше бы кота научила болтать, дура конченная…
