За несколько дней до дня рождения моего мужа я рылась в шкафу наверху. Миша умолял меня дать ему плед для школьного пикника, и, конечно, я не смогла отказать.
— Мам, ну пожалуйста, — хныкал он. — Я уже пообещал друзьям, что ты приготовишь те самые шоколадные карамельные кексы, и плед возьмём.
Как же тут не помочь? Я начала копаться в грудах вещей: старые шляпные коробки, провода от давно забытой техники, сломанные вентиляторы из прошлых жарких лет. И в самом углу, заваленная пыльными сумками, я увидела её.
Чёрную коробку. Аккуратную, лакированную, спрятанную, будто тайну.
Я не собиралась подглядывать, честно. Но любопытство взяло верх. Достала её, села на ковёр и медленно приподняла крышку.
Дыхание перехватило.
Внутри лежала юбка — глубокого сливового оттенка, с тонкой вышивкой по подолу, нежная, как шёпот. Утончённая. Прекрасная.
И знакомая.
Я показывала её мужу, Степану, когда мы гуляли по центру. Прошли мимо бутика, и я остановилась у витрины. — Какая роскошная, но дорогая, — вздохнула я, хотя втайне надеялась, что он запомнит.
— Ты заслуживаешь красивые вещи, — рассмеялся он.
Так что, найдя её в коробке, аккуратно упакованную в шёлковую бумагу, я сразу поняла: это мой подарок. В груди зажглась тихая радость.
Может, в нашем браке ещё не всё потеряно.
Чтобы не испортить сюрприз, я закрыла коробку, вернула на место и отдала Мише старый плед. Даже купила блузку в тон юбке, спрятала в шкаф и ждала дня, когда Степан её подарит.
Настал мой день рождения. Семья собралась. Степан вручил мне аккуратно завёрнутый подарок с лукавой улыбкой.
Книги.
Прекрасные романы, выбранные с душой… но никакой юбки. Ни слова о ней.
Я ждала. Может, он припас её для ужина вдвоём или романтического вечера.
Но вечер не наступил.
Через несколько дней я снова заглянула в шкаф. Коробка исчезла.
Будто её и не было.
Я ничего не сказала. Не хотела быть женой, которая вечно подозревает.
Надежда порой живёт вопреки здравому смыслу.
Прошло три месяца. Ни намёка на юбку. Ни слова. Просто тишина.
А потом, когда я готовила лимонные тарталетки для свадебного заказа, в кухню зашёл Миша. Он нервно теребил рукав, взгляд бегал.
— Мам… — прошептал он. — Я должен тебе кое-что сказать. Про юбку.
Я отложила мастихин.
— Я знаю, что папа её купил. Когда мы были в ТЦ за футбольными бутсами, он велел мне подождать у двери. Сказал, что нужно кое-что забрать.
Желудок сжался в комок.
— А потом… я однажды прогулял уроки, пришёл домой раньше. Слышу голоса наверху. Думал, это вы с папой.
Он сглотнул.
— Но ты в это время всегда на работе. Я испугался. Спрятался под кроватью.
Сердце разрывалось от боли за него.
— Она смеялась, мам. Это была не ты. Я видел её ноги. Она была в той юбке.
Комната поплыла перед глазами.
Тогда я обняла его.
Ни один ребёнок не должен хранить такую тайну.
Через несколько дней мы отмечали день рождения Степана. Я приготовила, прибрала, украсила дом, улыбалась гостям.
Надела синее платье и алую помаду. Туфли на каблуках, которые через час начнут невыносимо жать. И играла роль — радушной хозяйки, верной жены, опоры семьи.
Внутри я разваливалась на части.
Гости шумели, пока Миша не потянул меня за руку.
— Мам, — прошептал он, — это она. Юбка. Она на ней.
Я подняла взгляд.
Анфиса.
Ассистентка Степана. Стояла у стола с вином, сияя в той самой сливовой юбке.
Юбке, которую он спрятал.
Юбке, которую я ждала.
Рядом с ней стоял её муж, Артём, она держала бокал, улыбаясь.
Я взяла поднос с канапе и подошла к ним.
— Анфиса! Какая восхитительная юбка! Где ты её взяла?
Она растерялась. — О… спасибо. Это подарок.
— Как мило, — сладко ответила я. — Странно, у меня была точно такая же. Нашла её дома, потом она исчезла.
Её улыбка дрогнула.
Через комнату Степан смотрел на нас, будто вкопанный.
— Артём! — позвала я. — Подойди к нам! Мы тут восхищаемся юбкой Анфисы. Степан, ты тоже!
Четверо стояли в кругу. Рука Анфисы дрожала, бокал вот-вот выскользнет. Артём смотрел растерянно. Степан выглядел так, будто готов провалиться сквозь землю.
— Я так любила ту юбку, — тихо сказала я. — Думала, она для меня. Но оказалось, она для кого-то другого.
Степан прочистил горло. — Я подарил её Анфисе. В качестве премии. За хорошую работу.
— Как трогательно, — ровно ответила я. — Это за её трудовые заслуги… или за посещения нашей спальни в обед?
Тишина.
Артём отшатнулся от Анфисы. Она побледнела, губы дрожали.
— Не втягивай Мишу, — прошипел Степан.
— Поздно, — ответи— Он уже всё видел, — добавила я, и в тот же миг гости замолчали, а глаза Степана наполнились пустотой, будто он вдруг осознал, что все его тайны теперь навсегда лежат у всех на виду.