Всё началось с телефонного звонка рано утром. На экране — номер больницы. Сердце ёкнуло ещё до того, как я подняла трубку.
«Анна Сергеевна?» — голос на другом конце звучал сдержанно. — «Мне жаль… Ваш муж, Артём… мы не смогли его спасти».
Ноги подкосились. Вчера он ещё целовал меня в лоб и обещал вернуться к ужину. Я прождала до ночи, убеждая себя, что пробки или срочное совещание задержали его. Но не смерть.
Однако то, что случилось после, оказалось отдельной историей горя — горькой и запутанной.
Дело в том, что у Артёма был сын — Егор — от первого брака. Когда мы поженились, ему было 17. Я старалась быть вежливой, но близости не возникло. Он изредка заглядывал в гости, но в его улыбке всегда читалось что-то осуждающее. Я была младше Артёма, и Егор, кажется, видел в этом лишь расчет.
Но Артём его любил. А значит, и я мирилась с его присутствием.
После похорон Егор появился на пороге с рюкзаком.
«Мать меня выгнала», — сказал он. — «Можно пожить у вас?»
Я застыла. Мне 38, я только что овдовела, денег едва хватало. Страховка ещё не выплатилась, работа временная. Дом без Артёма стал холодным и пустым, как склеп. И уж точно не место для угрюмого 27-летнего парня, который при жизни отца едва со мной здоровался.
«Извини, Егор, — ответила, стараясь не срываться. — Сейчас я не в состоянии принимать гостей».
Он не стал упрашивать. Просто кивнул, взгляд пустой. Развернулся и ушел.
Больше я его не видела.
Прошло десять лет.
Я продала дом, переехала в маленькую квартирку, устроилась в библиотеку. Жизнь текла тихо и неприметно. Пару раз пыталась встречаться с кем-то, но… никто не мог заменить Артёма.
Иногда я вспоминала о Егоре. Закончил ли учёбу? Нашёл ли работу? Но тут же отмахивалась — он взрослый, не моя забота.
А потом пришло письмо.
Конверт без обратного адреса. Внутри — один листок.
«Вы, наверное, меня не помните. Меня зовут Ольга. Я была соцработником и помогала Егору Крутову после смерти отца. Он часто упоминал вас».
«Хочу сообщить, что Егор скончался на прошлой неделе. Во сне. Сердце. Ему было всего 37».
«Жизнь у него была нелёгкая, но он вас не винил. Говорил, что понимает ваше горе. Просто подумала, что вы должны знать».
Я смотрела на эти строки часами. Руки дрожали. Сердце колотилось.
Его больше не было?
Он был таким молодым. Полным сил, даже в своей замкнутости.
А потом… накатило чувство вины.
Давящее, удушающее.
Я не спала всю ночь. Утром обзвонила все возможные номера, разыскала Ольгу и упросила встретиться.
Она оказалась доброй и терпеливой.
«Сначала он жил в приютах, — рассказала она за чашкой кофе. — Потом устроился уборщиком. Тихий, никому не грубил. В бумажнике носил фото отца».
Я моргнула. «Артёма?»
Ольга кивнула. «Говорил, что только он в него верил. Так и не смирился с его потерей».
Я сглотнула ком в горле.
«А… обо мне? Он что-то говорил?»
Ольга замялась. «Говорил, что жалеет, что всё сложилось иначе. Но не винил вас. Считал, что горе меняет людей».
В тот вечер я рыдала, как не рыдала годами.
Через неделю Ольга позвонила снова.
«Егор оставил после себя камеру хранения. Там кое-что, что вам стоит увидеть».
Я ехала два часа.
Камера была размером с чулан. Внутри — две коробки, пара книг и тот самый рюкзак. Тот, с которым он пришёл тогда.
В рюкзаке лежал дневник.
Я села на холодный бетонный пол и открыла его.
*18 августа*
*Не пустила. Понятно. Она только потеряла папу. А я для неё — ходячее напоминание.*
*3 сентября*
*Устроился ночным уборщиком в офис. Не бог весть что, зато стабильно. Коплю на комнату.*
*25 декабря*
*Первый Новый год без отца. Положил цветы у нашего старого дома. Надеюсь, у неё всё хорошо.*
*22 марта*
*Сдал экстерном школу. Думал написать ей… Но не хотел беспокоить.*
*9 июля*
*Повысили до старшего. Иногда представляю, как папа бы мной гордился. Это помогает.*
*4 октября*
*Наверное, она уже забыла. И слава богу. Но жаль, что не попрощался.*
К последней странице слёзы размазали чернила.
Как я могла не заметить?
Я думала, что защищаю себя… а вместо этого бросила того, кого любил Артём. Того, кто просто хотел быть рядом.
Я организовала скромные поминки.
Собрались в местной церкви — Ольга, пара его коллег, люди из приюта. Я сказала несколько слов, прочла отрывки из дневника. Многие плакали.
Оказывается, он оставил след в стольких сердцах.
Позже, стоя на кухне, я крепко сжимала дневник.
«Прости, Егор… Я не знала. Надо было попытаться».
Это не вернёт его. Но стало началом чего-то нового.
Исцеления.
Через пару недель я записалась волонтёром в приют для подростков. Слушала их истории. Следила, чтобы никто не чувствовал себя лишним.
Это было меньшее, что я могла сделать.
Иногда мне снятся Артём и Егор.
Они вместе, смеются. Егор больше не тот угрюмый парень — он светится. Счастливый.
А Артём поворачивается ко мне и улыбается.
Словно говорит: «Ты всё поняла. И любить никогда не поздно».
