Каждый шаг давался с трудом, будто ноги налились свинцом. Пакеты из “Пятёрочки” так и норовили выскользнуть из рук, а пятиэтажка без лифта казалась теперь Эверестом. Семьдесят три – не баран чихнул, хотя Тамара Семёновна ни за что бы в этом призналась.
“Тёть Тома, давайте помогу!” – донёсся снизу голос.
Она обернулась. На лестнице топал сосед с третьего – Серёжа, кажется. Молодой ещё, в IT где-то кодит. Вечно в AirPods, но воспитанный.
“Не надо, сама!” – отрезала она, прижимая пакеты с сайрой и гречкой к груди.
“Да я ж мимоходом!” – парень шагнул ближе.
“Говорю же – не надо! Не хрустальная ваза!”
Сергей замер, будто наткнулся на невидимую стену, пожал плечами и скрылся за поворотом. “Ну и ладно”, – пробормотала Тамара Семёновна, но почему-то в подъезде стало чуть темнее.
Она тащилась этаж за этажом, останавливаясь передохнуть у каждой двери. Пакеты действительно были тяжёлые – закупилась на неделю, чтобы не бегать каждый день. Но признаться в этом? Ни за что!
У своей “двушки” она поставила пакеты и начала рыться в сумке. Ключи, конечно, закатились куда-то под салфетки и проездной. Один пакет лопнул – яблоки покатились по площадке.
“Ну ё-моё…”
Дверь напротив приоткрылась.
“Тамарочка, ты чего?” – высунулась соседка Зинаида Петровна в махровом халате.
“Да ничего! Мешок порвался…”
“Давай помогу!” – Зинаида Петровна выскочила в тапочках-медвежатах.
“Да отстаньте все! Не нужна мне ваша помощь!”
Зинаида замерла, будто облитая водой. Тамара Семёновна резко захлопнула дверь.
В квартире пахло лавандой и старыми книгами. Она плюхнулась на кухонный стул. Руки дрожали – то ли от усталости, то ли от злости.
“Что им всем от меня надо? Дожить не дают!”
Начала раскладывать покупки. Гречка, тушёнка, хлеб. На мякоть не хватило – пенсия не резиновая. Но хоть никто не узнает, что ей “молоточек” не по карману.
Задребезжал стационарник. Дочь из Питера.
“Мама, как ты?”
“Нормально”, – бодрым голосом.
“Слушай, может, тебе домработницу найти? Марина Витальевна – золото, будет раз в неделю приходить…”
Тамара Семёновна сжала трубку.
“Я что, по лавке уже ползаю?!”
“Ну мам…”
“Не нужна мне никакая домработница! Сама справлялась – сама и буду!”
Она бросила трубку, не дослушав. В гостиной висели фото: она с покойным Витькой, маленькая Лена в бантах, дачные шашлыки. Раньше смотрела – улыбалась, а теперь ком в горле.
Телефон зазвонил снова. И снова. Десять раз подряд.
“Ну что за напасть?!” – сорвалась она.
“Мама, ты чего трубку бросаешь? Я уже скорую хотела вызывать!”
“Не надо мне вашей заботы! Все живы!”
Но голос дрогнул.
Вечером обнаружила – молоко прокисло. Видимо, пока тащилась по лестнице. Пришлось идти в “Магнит” – ненавидела эти вечерние походы.
На кассе перед ней стояла девчонка с орущим младенцем. Очередь ворчала:
“С детьми по ночам не ходят!”
Девушка краснела. Тамара Семёновна вдруг шагнула вперёд:
“Дайте я подержу”.
Малыш удивился, замолчал и уставился на неё круглыми глазами.
“Вы… волшебница!” – прошептала мать.
“У меня внуки в Питере”, – буркнула Тамара Семёновна, но щёки почему-то потеплели.
Возвращаясь, услышала на третьем этаже:
“Ну упрямая же!” – это Зинаида Петровна голосила.
“Моя бабушка тоже, – отвечал Серёжа. – Пока не сломала бедро…”
Тамара Семёновна застыла. В их голосах не было злорадства – тревога, не больше.
Дома она долго смотрела в зеркало. “Когда я стала такой ежихой?”
Раньше она была другой – в школе дети обожали, на работе первой помогала, пироги пекла ведрами. А потом – Витька умер, Лена в Питер укатила, пенсия…
Ночью позвонила дочь.
“Мам, прости…”
“Это я прости, – вдруг выдохнула Тамара Семёновна. – Пусть та домработница придёт. И… может, летом к вам махну”.
Утром она поймала в подъезде Зинаиду Петровну:
“Прости меня вчерашнюю. Борщ ещё варишь?”
“Ва-а-арим!” – засияла соседка.
А когда Серёжа шёл с работы, она высунулась:
“Извини, парень. Завтра если не сложно – поможешь пакеты донести? Пирог испеку”.
“Да без вопросов!” – улыбнулся он.
Тесто замешивала под “Песняры” по старой привычке. Летом – Питер, внуки. Завтра – борщ с Зиной. Послезавтра – помощь от Серёжи.
Оказывается, старость – не приговор. А гордость – не повод оставаться одной.
