Дар, погубивший семью
Татьяна нащупала в кармане халата маленькую бархатную шкатулку и стиснула её в ладони. Сердце билось так громко, что казалось, его стук разносится по всей хрущёвке. За тонкой стеной доносился ровный гул телевизора — Владимир смотрел вечерний выпуск новостей, как делал уже двадцать восемь лет их совместной жизни.
— Татьян, чаю нальёшь? — окликнул её муж из зала.
— Сейчас, — отозвалась она, не разжимая пальцев. — Дай закончу.
Она стояла у кухонного окна и смотрела, как во дворе соседская ребятня гоняет мяч между старенькими «Жигулями». Обычная картина, но сегодня всё казалось ей прощальным, словно она видела это в последний раз.
Шкатулка грела её ладонь. Внутри лежали золотые запонки с крохотными брильянтами — подарок, который она копила на три месяца, откладывая с каждой зарплаты, экономя даже на лекарствах и кремах для себя. Хотела порадовать Владимира, напомнить, как ценит их годы вместе.
Но вчера всё перевернулось.
— Ты идёшь или нет? — раздражённо позвал Владимир. — Уже «Время» началось.
Татьяна глубоко вздохнула и вышла в зал. Муж сидел в любимом кресле, в вытянутой майке и потрёпанных домашних штанах. На столике стояли две чашки с чаем и лежала раскрытая «Комсомолка».
— Слышь, помнишь Светку Громову из нашего двора? — спросил Владимир, не отрываясь от экрана.
Татьяна замерла с чашкой в руках. Именно об этой Светке она не спала всю ночь.
— Помню, — осторожно ответила она. — А что?
— Да встретил её сегодня у «Пятёрочки». Развелась, говорит. Муж её бросил ради какой-то молоденькой. Ну ты представляешь, после тридцати лет брака?
Татьяна поставила чашку обратно. Руки дрожали.
— И как она теперь?
— В однушке ютится, уборщицей подрабатывает. Жалко её, конечно. Хорошая девка была.
Владимир покачал головой и переключил канал. На экране замелькала реклама.
Татьяна молчала. Она не могла сказать, что видела их встречу своими глазами. Что стояла за соседним стеллажом в магазине и слышала, как он обещал Светке «решить вопрос с квартирой», как она плакала у него на плече.
— Татьян, ты чего притихла? — Владимир наконец взглянул на неё. — Голова болит?
— Нет, всё нормально, — она попыталась улыбнуться. — Просто устала. На складе аврал был.
— Понятно. Ложись пораньше.
Он снова уставился в телевизор. Татьяна поднялась и вышла на кухню, якобы помыть посуду. Шкатулка в кармане вдруг стала тяжёлой, как булыжник.
Она вспомнила, как три месяца назад увидела эти запонки в витрине «Яшма Золото». Как представляла, как Владимир удивится — он всегда любил красивые вещи, хотя сам себе редко что-то покупал. Говорил, что семья важнее.
Семья. Какая насмешка.
— Дорогая, я в магазин быстренько, — раздался голос мужа из прихожей. — Хлеб забыл купить.
— Хорошо, — крикнула она в ответ.
Дверь захлопнулась. Татьяна подошла к окну и увидела, как Владимир идёт по двору. Не к магазину, а к остановке. Туда, где вчера они с Светкой договаривались встретиться.
Она открыла шкатулку. Запонки блестели в свете кухонной лампы. Дорогие, красивые. Такие, какие муж никогда себе не позволил бы.
В спальне на комоде стояли их фото — свадьба, рождение сына Алёшки, первая поездка в Крым. Счастливые лица, объятия. Неужели всё это было ложью?
Татьяна взяла свадебное фото. Владимир в белом костюме, она в платье с фатой. Молодые, полные надежд. Им было по двадцать три, вся жизнь впереди.
— Мам, я пришёл! — раздался звонок в дверь и голос сына. — Открывай!
Она спрятала шкатулку в ящик и пошла открывать. На пороге стоял Алёшка с пакетами из «Магнита».
— Сынок, как хорошо, — она обняла его.
— Давно не заглядывал, — он прошёл на кухню, начал выгружать продукты. — А папа где?
— В магазин сбегал, — соврала Татьяна. — Скоро вернётся.
Алёшка включил чайник.
— Мам, ты чего такая бледная?
— Да всё в порядке, сынок. Работа вымотала.
— Понятно. Кстати, я тебе про Сашку рассказывал? С завода парень. Холостяк. Может, вы с папой в гости на выходных? Я же новую квартиру взял, хочу показать.
Татьяна кивнула, хотя не слышала половины. В голове крутилось одно: как давно у них роман? Любит ли Владимир эту Светку? Собирается ли бросать семью?
— Мам, ты меня слушаешь? — Алёшка махнул рукой перед её лицом.
— Конечно. Ты про квартиру.
— Нет, я спрашивал, не хочешь ли кошку завести. Помнишь, как в детстве я просил?
— Кошку? — переспросила Татьяна. — Зачем?
— Ну, тебе же скучно одной. Вы с папой уже немолодые, вдвоём-то тоскливо.
«Одной». Точно подметил.
— Алёш, скажи честно, — она села напротив, — ты счастлив с Иринкой?
Сын удивлённо поднял брови.
— А что за вопрос? Конечно.
— А если б узнал, что она тебе изменяет?
— Мам! — Алёшка чуть не поперхнулся. — Да Ира никогда… Откуда такие мысли?
Татьяна поняла, что перегнула.
— Да так, глупости. По «Домашнему» передача была.
— Ну не знаю, — пожал плечами сын. — Наверное, развёлся бы. Не смог бы жить с предателем.
«Предателем». Точно.
Они ещё час болтали о пустяках, пока не вернулся Владимир. Он вошёл с батоном и сияющей улыбкой.
— Алёха, сынок! — обрадовался он. — Как дела?
— Нормально. Работаю.
— Молодец. А я вот Светку Громову встретил, помнишь такую? Развелась, бедолага.
Татьяна наблюдала за мужем. Ни тени смущения. Говорит так естественно, будто и правда случайно встретил старую знакомую.
— Не помню я её, — сморщился Алёшка. — И что?
— Да муж бросилОна закрыла шкатулку с неподаренными запонками, осознав, что настоящий подарок — это освобождение от лжи и начало новой жизни.
