— Мам, ну сколько можно! — Светлана раздражённо стукнула кулаком по столу. — Мы же договорились, что ты поможешь с платежом!
— Ни о чём мы не договаривались, — спокойно ответила Галина Ивановна, не отрываясь от чая. — Ты сама решила, что я должна помогать.
— Как это не договаривались? — вспыхнула дочь. — Ты же сказала, что подумаешь!
— Подумала. И передумала.
В кухне повисло тягостное молчание. Светлана смотрела на мать широко раскрытыми глазами, будто не веря услышанному. Зять Денис нервно переступал у холодильника, явно чувствуя себя лишним.
— Мам, но у нас же кризис, — снова начала Светлана, стараясь говорить мягче. — Денис работу потерял, я в декрете с Машенькой. Денег — копейки, а банк грозит.
— А раньше об этом не думали? — Галина Ивановна поставила чашку на блюдце. — Когда брали кредит на эту свою «ласточку», я вас предупреждала.
— Какую «ласточку»? — вспыхнула Светлана. — Это же ведро с болтами! Нам просто ездить не́ на чем было!
— На троллейбусе ездили бы. Я без машины полжизни прожила, и ничего.
— Мам! — Светлана вскочила и забегала по кухне. — Ты серьёзно считаешь, что мы должны с ребёнком по остановкам мотаться?
— А почему нет? Я тебя одна растила, с утра до ночи пахала, и ни у кого не клянчила.
Денис наконец встрял в разговор.
— Галина Ивановна, мы ведь не подаяние просим. Вернём, как только работу найду.
— Когда найдешь? — без злости, но твёрдо спросила она. — Месяц ищешь, два, год? А платить-то надо сейчас.
— Обязательно найду. У меня и диплом, и опыт.
— Найдёшь, конечно, — кивнула Галина Ивановна. — Вот только неизвестно когда. А я что, на воздухе жить буду?
Светлана резко развернулась к матери.
— У тебя пенсия хорошая! Двадцать пять тысяч! Мы просим лишь восемь — на платеж. У тебя же ещё семнадцать останется!
— На что останется? — Галина Ивановна достала из стола тетрадь. — Давай посчитаем. Коммуналка — семь тысяч. Лекарства — три, а то и больше. Еда — минимум пять. Это уже пятнадцать. А одежда? А если что-то сломается?
— Мам, ну не каждый же месяц ты одежду покупаешь!
— А обувь? А холодильник, если сломается? Или стиралка?
— Мы тогда поможем, — пообещал Денис.
Галина Ивановна усмехнулась.
— Ты, Денис, парень хороший, но помогать нечем вам будет. Сами в долгах.
Из комнаты раздался детский плач. Светлана бросила на мать сердитый взгляд и ушла к дочке. Денис остался на кухне с тёщей.
— Галина Ивановна, понимаю, неудобно просить, — тихо сказал он. — Но мы в полном тупике. Банк уже угрожает машину забрать.
— И правильно, — невозмутимо ответила она. — Нечего было жить не по средствам.
— Но разве семья не должна помогать?
— Должна. Вот только я уже помогла. Тридцать лет дочь кормила, учила, квартиру ей на свадьбу подарила. Думала, теперь отдохну.
Денис потупился. Светлана вернулась с ребёнком на руках.
— Мам, тебе внучку не жалко? — спросила она, прижимая малышку. — Что, если нас на улицу выкинут?
— Никто вас не выкинет, — устало сказала Галина Ивановна. — Хватит драму разводить.
— Как не выкинут? А если не платить будем?
— Машину заберут — и всё. Жить будете в квартире, которую я вам подарила.
— Но без машины как на работу добираться?
— Как все — на метро, на маршрутках.
Светлана села, крепче прижав дочь.
— Мам, почему ты стала такой жёсткой? Раньше ты всегда помогала.
— Раньше я работала. Теперь живу на пенсию, которую сама заработала.
— Но у тебя же и сбережения есть!
Галина Ивановна пристально посмотрела на дочь.
— Откуда ты знаешь?
Светлана покраснела.
— Ну… видела твою сберкнижку.
— Видела? — голос матери стал ледяным. — Рылась в моих вещах?
— Да нет! Она просто на столе лежала…
— В закрытом ящике. Значит, рылась.
— Какая разница! — махнула рукой Светлана. — У тебя есть деньги, а мы в долгах по уши!
— Это мой резерв. На старость, на болезни.
— У нас уже «чёрный день» наступил!
— У вас он наступил, потому что живете не по средствам. А мой ещё впереди. Кто за мной ухаживать будет? Кто лекарства покупать?
— Мы будем, — пообещала Светлана.
— На что? — усмехнулась мать. — На мою же пенсию, которую у меня отберёте?
— Не отберём, а попросим!
— Сначала «попросите», потом войдёте во вкус.
Денис снова попытался смягчить ситуацию.
— Галина Ивановна, мы расписку напишем. У нотариуса заверим.
— Не нужны мне ваши расписки. Бумага всё стерпит.
Малышка снова заплакала. Светлана встала, качая её.
— Ладно, допустим, мы просчитались, — попробовала другой подход. — Но ты ведь мудрая. Неужели не поможешь?
— Помогу, — неожиданно согласилась Галина Ивановна.
Лица молодых просияли.
— Значит, переведёшь восемь тысяч?
— Нет, — спокойно ответила мать. — Помогу по-другому.
— Как?
— Советом. Идите к родителям Дениса. Или машину продавайте — берите старую, без кредитов.
— Мам! — Светлана вспыхнула. — Это не помощь, а насмешка!
— Это разумный совет. Денег не дам.
— Почему?!
Галина Ивановна долго молчала, глядя в окно на падающий снег.
— Потому что я уже отдала всё, что могла, — наконец сказала она. — Растила тебя, работала без выходных, институт оплатила, квартиру подарила.
— Ну и что? — вспылила Светлана. — Это твоя обязанность была! Ты же мать!
— Обязанность — до восемнадцати. Не до пенсии. Теперь моя очередь жить для себя.
— Для себя? — не понимала дочь. — На что тебе столько денег?
— Чтобы жить с достоинством. Чтобы внучке подарки дарить, а не уВ конце концов, Галина Ивановна взяла ручку и медленно написала в своей тетради: *”Деньги — не главное, но без них достоинства не сохранить”*, закрыла её и пошла спать, зная, что завтра снова будет обычный день — без кредитов, но с тихим спокойствием в душе.
