**Съешь мою боль**
Анфиса не любила работать с детьми. Это всегда сложно, хлопотно и непредсказуемо. Мир ребёнка ещё не устоялся, и слишком велик риск притянуть ненужные события, словно магнит.
К тому же дети обожают фантазировать. Кто в детстве не мечтал о волшебной силе? Не выдумывал себе невидимого друга? Каждое слово такого «клиента» приходилось перепроверять, а это — лишние усилия.
Когда на пороге появилась женщина в чёрном пальто, с алыми губами и густо-синими тенями, ведьма даже бровью не повела. Эксцентричные особы к ней заходили часто. А вот мальчик лет десяти, робко жмущийся за спиной матери, заставил Анфису насторожиться. Она уже собралась сказать, что с детьми не работает, но дама властно перебила:
— Мы по записи. Я Маргарита, писала вам вчера. У меня на аватарке котёнок — помните?
Котёнка ведьма помнила.
— Что ж, проходите.
*«Может, проблемы у самой Маргариты, а ребёнка просто не с кем оставить?»* — надеялась Анфиса, разглядывая клиентку. Женщина была дородной, лет сорока пяти, ещё не растерявшей привлекательности. Таких называют «кровь с молоком». Макияж — яркий, чуть вульгарный, руки украшены браслетами, звонкими при каждом движении. И жестикулировала она сильно, с размахом. Чёрная одежда… к чему бы? Траур? Или просто любит выглядеть загадочно? В любом случае, Маргарита носила чёрное с явным удовольствием.
*«Любительница зрелищ. Сейчас мне предстоит стать зрительницей одного из них»*, — догадалась ведьма.
— Мой муж умер, — трагически начала женщина. Достала платок и промокнула сухие глаза.
— Соболезную, — вежливо ответила Анфиса, — но спиритические сеансы я не провожу. Считаю это опасным и бессмысленным.
Не получив ожидаемой реакции, клиентка сменила тактику.
— В нашем роду были колдуны, — таинственно прошептала она. — Моя прапрабабка ворожила, а троюродная тётя…
*«Продолжай, давай, угадаю — тоже колдовала?»* — с трудом сдерживая сарказм, подумала ведьма. В последние годы её квартиру осаждали «потомственные колдуны» и «ведьмы» в третьем поколении. Если копнуть, почти в каждой семье найдётся кто-то, кто шептал заговоры на луну. Магия была и оставалась делом обыденным. Но разве станет человек чемпионом по боксу только оттого, что его дед когда-то дрался? То же и с колдовством.
— В общем, у нас в роду Дар, — продолжала Маргарита. — Передаётся по наследству. Меня, слава богу, — она плюнула через левое плечо, но ведьма уловила в её глазах разочарование, — это миновало. А вот мой сын Артём… — её лицо вдруг озарилось странной гордостью, — он видит призраков!
*«Видит призраков… Дело плохо»*. У Анфисы было два варианта. Первый — начало шизофрении. Она искренне не понимала, зачем родители ведут детей с галлюцинациями не к психиатру, а к экстрасенсам. Второй вариант — в роду действительно водилось нечто. Чаще всего так называли беса, передающегося из поколения в поколение.
— Расскажи, как к тебе приходят призраки! — потребовала мать.
Мальчик заговорил неохотно, лишь потому, что его упросили.
— Не призраки, а призрак. Каждую ночь ко мне приходит папа…
Артём замолчал, беспомощно глядя на мать. Мол, я сказал, можно идти? Но та не замечала его взгляда. Она гордо выпрямилась, словно демонстрируя дневник с пятёрками.
*«Некропривязка? Или просто мальчик скучал по отцу и вообразил его?»* — Анфиса резко умолкла. За спиной ребёнка маячил тёмный силуэт. Не отец. Сущность не мигала, глядя на ведьму. По спине побежали мурашки.
— Знаете, а на «Битву экстрасенсов» детей ведь не берут! Это же будет сенсация! Мальчик-медиум!
Артём съёжился на стуле, будто желая провалиться сквозь землю.
*«Да уж, Маргарита обожает шоу куда больше, чем я думала»*.
— Ваша энергетика слишком сильна, — быстро сказала Анфиса. — Чтобы помочь сыну, мне нужно остаться с ним наедине.
Маргарита немного обиделась, но, услышав про «ауру», покорно вышла. Артём остался один. Сперва он не хотел говорить. Сидел сжавшись, грыз печенье и отвечал односложно.
Но ведьма терпеливо расспрашивала его о школе, друзьях, девочках. Через двадцать минут мальчик расслабился, разговорился. Видимо, взрослые редко им интересовались.
Анфиса закрыла глаза, настроилась на его голос и заглянула в прошлое…
***
Больше всех на свете Артём любил отца. Такого папы не было больше ни у кого во дворе. Они играли в войнушку, катались на коньках, а ещё папа научил его плавать и показывать фокусы. Когда родители ссорились, мальчик всегда был на стороне отца, даже если тот что-то забыл или перепутал. За шарики и сладкую вату он прощал ему всё.
Однажды в школе задали сочинение «Мой лучший друг». Артём написал про папу. Учительница вызвала его после уроков: «Разве у тебя нет друзей?» Мальчик промолчал, но подумал: *«Какая же вы глупая, Марья Ивановна! Друзей много — Стёпка, Глеб, Сашка. Но самый лучший друг — это мой папа»*.
Когда отец погиб в аварии, мать рыдала, рвала волосы, кричала, что не сможет жить. На похоронах она пыталась броситься в гроб.
Артём не плакал. Вернее, плакал, но внутри. Он стал тихим, замкнутым. Часто вспоминал: в тот день папа звал его на рыбалку, но он отказался — друзья позвали гулять.
*«Если бы я пошёл, папа остался бы жив»*.
Эта мысль грызла его, высасывала силы. Порой он не мог встать с кровати. Боль давила, как камень.
Через два месяца мать перестала плакать. Стала встречаться с дядей Женей. Мальчик возненавидел его, сам не зная почему. Наверное, за то, что фотографии отца убрали.
А потом папа пришёл к нему во сне. В кино мёртвых показывают страшными, но отец был таким, каким Артём его помнил — с рыжей бородой и шариками в руках.
— Папа, ты живой!
Отец молча улыбнулся.Они стояли у окна, глядя, как последние осенние листья падают на землю, и Артём вдруг понял, что боль, которую он так долго носил в себе, теперь принадлежит не ему, а тому самому духу, ушедшему в ночь вместе с последним шёпотом ветра.
