Наталья сидела у окна, наблюдая за уличной суетой. Автобусы скрежетали тормозами, прохожие спешили по делам, а она всё размышляла о вчерашнем письме. Чёрный конверт с золотой каймой целые сутки покоился на кухонном столе, а она не решалась его распечатать.
— Мам, чего зависла как вкопанная? — Дмитрий влетел в квартиру словно вихрь, швырнул рюкзак у двери. — Опять грустишь? Давай обедать, я проголодался как собака.
— Сейчас, сейчас, — вздохнула Наталья, не отводя взгляда от улицы. — Котлеты в холодильнике, разогрей в микроволновке.
Сын замер посередине комнаты, пристально разглядывая мать. Что-то в её позе насторожило, казалось слишком скованным.
— Что случилось? — Дмитрий подошёл ближе. — Вид у тебя… какой-то непривычный.
— Пустяки, — Наталья повернулась к нему. — Просто получила письмо. Не знаю, открывать ли.
— Какое? От кого?
— От нотариуса. Из Москвы.
Дмитрий нахмурился. Нотариальные конверты редко предвещали доброе. Либо тяжбы, либо долги, либо иные заботы.
— А что там может быть? — осторожно спросил он.
— Не ведаю. Может, тётя Валя что-то отписала. Последние годы она в столице жила, квартирка у неё была. Но мы давно не общались, лет десять уж как.
Наталья поднялась, прошла на кухню. Письмо лежало там же, будто издеваясь над её нерешительностью.
— Мам, может, вскроем? — Дмитрий взял конверт. — Разве станет хуже, когда правда откроется?
— Хуже бывает всегда, — буркнула мать. — Вдруг там обязательства, её долги? Неохота проблем на свою голову.
— А может, всё наоборот? — Дмитрий уже порывался вскрыть конверт, но её жест остановил его.
— Погоди. Дай ещё подумать.
Раздумывать было не о чём. Тётя Валентина доводилась Наталье двоюродной сестрой. Росли в одном дворе, но пути их давно разошлись. Валя уехала в столицу после института, вышла там замуж, работала в каком-то НИИ. Детей не было, мужа тоже потеряла рано. Сама Наталья осталась в родной Рязани, вырастила Дмитрия, рано овдовев, всю жизнь проработала воспитательницей в детском саду.
Виделись последний раз на дедушкиных похоронах, те самые десять лет назад. Тогда Валя показалась ей чужой: столичная барыня в дорогом пальто, свысока смотревшая на провинциальную родню.
— Ладно, вскрывай, — решилась наконец Наталья. — Если там плохие вести, я предупреждала.
Дмитрий аккуратно вскрыл конверт, вынул несколько листков. Пробежал глазами первые строки и присвистнул.
— Мам, тут пишут… Тётя Валя завещала тебе квартиру в Москве.
— Что? — Наталья чуть не уронила чашку с чаем. — Какую квартиру?
— Двушку, возле метро Сокольники. Тут ещё банковский вклад… — Дмитрий листал страницы, глаза округлялись. — Мам, тут весьма крупная сумма рублей.
Наталья опустилась на стул — ноги вдруг стали ватными.
— Не может быть. Мы же почти не знались. За какие заслуги?
— А вот ещё записочка от не от руки. — Дмитрий подал матери маленький листок.
«Наташенька, коли читаешь эти строки, меня уже нет. Знаю, мы отдалились, и в этом больше моя вина. Всё думала — времени полно, я ещё успею наладить связь с близкими. Но время уходит внезапно. Пусть моя квартира достанется тебе. Ты вечно страдала за других. Пора и себя вспомнить. Твоя Валя».
Наталья перечитывала записку несколько раз, не веря глазам. Слёзы сами потекли по щекам.
— Как же так вышло? — прошептала она. — Умерла, а я и не ведала. Не проводила, не простилась…
— Мам, не кори себя. Откуда ты могла знать? — Дмитрий обнял мать за плечи. — Может, она того и хотела — тихо уйти. Иные так делают.
— Но за что мне? Родные поближе имелись.
— Видно, не такие близкие, как ты полагала. Или она больше тебя жалела.
Наталья снова перечитала тётины строки. «Пора и себя вспомнить». Когда она последний раз о себе думала? Кажись, никогда. Сперва родители, потом Дмитрий в одиночку, работа без передышки. А теперь сын взрослый, на своих нога
Спустя год Галина Петровна сидела на кухне со своим соседом Михаилом Семёновичем, попивая чай с малиновым вареньем в лучах закатного солнца, и вдруг иронично заметила, что её счастье, пришедшее однажды в чёрном конверте, окончательно поселилось здесь, в этой самой квартире по адресу, который ей так нелепо запомнился с первого дня, и что правильный адрес для счастья — всё-таки человеческое сердце, открытое для подарков судьбы, какими бы неожиданными они ни были.