Елизавета Петровна разбирала в коробках старые снимки и вдруг увидела выпускную фотографию. Сорок лет назад она замерла рядом с Никитой, а он бережно обнял её за плечи, словно опасаясь спугнуть. На фото они улыбались, и Лиза вспомнила, как дрожали её руки, когда Никитка подошёл с просьбой сфотографироваться вместе.
— Лизавет, а можно с тобой? — сказал он тогда, краснея и отводя взгляд. — Для памяти…
Она молча кивнула, хотя сердце колотилось так громко, казалось, слышно по всему залу. Целый последний год Никита встречал её после уроков, нёс портфель, помогал с алгеброй. А она притворялась, что не видит значения, что ей безразлично.
Расчищая вещи после смерти мужа, Елизавета осознавала теперь, как много упущено. Михаил прожил с ней тридцать пять лет, был хорошим человеком, заботливым отцом их двум детям. Но её сердце хранило память о том застенчивом пареньке с выпускного.
— Мам, чего застряла? — дочь Надежда заглянула в комнату. — Помочь?
— Да так, фотографии просматриваю. Гляди, какая я юная была, — показала снимок Елизавета.
Надя взяла фотографию, внимательно разглядывала.
— А это кто рядом? Не папа же…
— Одноклассник, — коротко ответила мать.
— Видный. Смотрит-то как… влюблённо, — Надя слегка улыбнулась. — Был роман?
Елизавета отвернулась к окну. За стеклом моросил октябрьский дождь, в струйках отблескивали жёлтые кленовые листья.
— Романа не было. Дружили просто, — тихо промолвила она.
И добавила, словно оправдываясь:
— Он в техникум пошёл, а я в институт. Разные пути.
Надя пожала плечами, положила снимок и вышла. Елизавета осталась с воспоминаниями.
После выпускного они встречались всего несколько раз. Никита приходил в гости, сидели на кухне, пили чай. Мать Лизы, Людмила Константиновна, явно им симпатизировала.
— Парень хороший, — говорила она дочери. — Рабочий, серьёзный. И смотрит на тебя, будто на икону.
— Мам, выдумываешь, — отмахивалась Лиза. — Просто друзья мы.
— Друзья, — вздыхала мать. — В мои годы я замуж уже собиралась.
Последний раз Никита пришёл в августе, перед началом учёбы. Лиза как раз готовилась поступать в мединститут. Учебники по химии и биологии лежали стопками, комната была уставлена конспектами.
— Не мешаю? — спросил он из дверного проёма.
— Заходи, — кивнула Лиза, не поднимая головы от книги.
Никита сел напротив, долго молчал, потом начал:
— Лизонька, давай поженимся.
Сердце провалилось. Она подняла глаза, встретила его взгляд. Никита сидел прямо, руки на коленях, видно было, как трудно ему даются слова.
— Серьёзно, — продолжил он. — Я тебя люблю… так сильно. С пятого класса люблю. Больше никого не хочу. Ты поступишь, я работать пойду, на квартиру заработаем. Подождём, как закончишь, а потом… Семью заведём.
Елизавета смотрела на него и не могла ответить. В груди бушевало, хотелось кричать «да», кинуться на шею. Но что-то удерживало. Боязнь, что её посчитают ветреной? Желание сначала получить образование? А может, просто страх перед такой серьёзностью?
— Никитка, я… — начала она, но он перебил:
— Не отвечай сразу. Подумай. Я подожду.
Вскоре Лиза уехала поступать в областной центр. Так и не ответила Никите. А вернувшись студенткой, узнала, что он встречается с её одноклассницей Верой Гусевой.
Елизавета вздохнула, отложила фотографию. Сколько лет минуло, а помнится, будто вчера. Как Вера гордо демонстрировала обручальное кольцо, как Никита смущённо кивнул при случайной встрече, как она поздравила их, пожелав счастья.
В институте она познакомилась с Михаилом. Он был старшекурсником, видным, уверенным. Ухаживал настойчиво: цветы, театры. Елизавета вышла за него на третьем курсе. Свадьбу гуляли пышно, ей завидовали.
— Мама, а папу ты любила? — как-то спросила уже взрослая Надя.
— Конечно, любила, — ответила Елизавета.
Это была правда. Любила. По-другому, не так остро и трепетно, как могла бы полюбить Никиту, но искренне, по-семейному. Михаил был хорошим мужем, отцом. Зарабатывал нормально, не пил, не изменял. Елизавета работала врачом в поликлинике, растила детей, вела дом. Жизнь как у всех.
Порой она встречала Никиту на улице. Он постарел, появились морщины, волосы тронула седина. Но глаза оставались прежними – добрыми, чуть грустными. Здоровались, перекидывались парой слов о погоде, о детях. Елизавета знала, что у него и Веры трое ребят, что он мастер на заводе, живут в двушке на окраине.
Последний раз видела его в больнице. Михаил лежал в кардиологии после инфаркта, а по соседству оказался Никита. Тоже сердце. Столкнулись в коридоре.
— Лиза? — не поверил он глазам. — Ты зачем?
— Муж здесь, — объяснила она. — А ты?
— Да вот, прихватило немного, — отмахнулся Никита. — Врачи говорят, работа, нервы…
Стояли молча. Потом он неожиданно спросил:
— А пом
Печальный утренний свет скользнул по пожелтевшему снимку на комоде, так и оставив в безмолвии все несказанные слова и несбывшиеся «может быть» двух уже ушедших жизней.