В больничном коридоре будний день тянулся как обычно: пациенты уткнулись в телефоны, старшая медсестра Марья Ивановна строчила бумаги, а мужчина с скорченной от жалоб ногой тихо мурлыкал частушку под нос. Запах хлорки висел в воздухе, как преданный, хоть и не особо приятный, друг.
Вдруг гул стих. Дверь скрипнула, и в зал вошла пожилая женщина. На ней болталось пальто, видавшее виды, сумка из потрепанной кожи крепко прижата к боку. Взгляд ее был умиротворенным, хоть и усталось в нем проглядывала.
Люди переглянулись. Молодой паренёк с модной стрижкой шепнул приятелю:
— Она точно в больницу, а не на базар? На госповинность куда?
— Смотри, как одурела, — буркнула девица с накладными ресницами длиной в пол-сибири. — Сомневаюсь, что у нее на прием хватит.
Старушка, будто сквозь толпу пуха, дошла до свободной табуретки в углу и присела. Не растерянная, просто… другая. Как будто из эпохи, где бифидобактерии были напитком богатырей, а рентген — именем волка.
Минут через десять распахнулась дверь блока. Вышел хирург — сам Евгений Петрович Смирнов! Его лицо красовалось на всех больничных стенгазетах, как Герой Труда. Высокий, серьезный, в скрипучем зеленом халате, он, не глядя по сторонам, направился прямо к старушке.
— Извините, Людмила Николаевна, задержал, — произнес он, почтительно коснувшись ее локтя. — Загвоздка вышла, без вашей мудрости не справлюсь.
Зал остолбенел. Шёпоты замерли. Весь этот Евгений Петрович, перед которым трепетали министерские чинуши, стоял перед бабулей как студент перед строгим профессором.
Тишину прорезал голос из регистратуры:
— Так это же профессор Козлова! Та самая, что в шестидесятые рулила всей хирургией у нас! Легенда! Еще когда скальпель был главным прибором, а не дополнением к компу!
Тут все и завертелось.
Эта прабабулька была не просто врачом. Она была учебником, по которому учился сам Смирнов. Тем, кто резал да не ждал подсказок умной техники.
И знаменитый Евгений Петрович позвал ее не на чаек поболтать. У него сложнейший случай был, тупик. И он знал: только ее взгляд, наметанный десятилетиями, найдет выход там, где казики молчат.
Она подняла спокойные глаза и кивнула:
— Ладно, Женя, не будем терять время. Показывай, где заминка.
А те, кто минуту назад перемывал ей косточки, поспешно уткнулись в пол, ощущая себя котлетами вне гарнира. Непруха вышла.