Все вокруг знали, что Алексей – бестолковая тварь, то дурак, то растяпа, а то и вовсе балбес последний. Прозвища зависели от величины его оплошности. Чем крупнее был косяк – тем яростнее гневалась супруга.
А для жены он был: Рыбка, Ласточка, Зоренька, Солнышко. Соседи, слыша её крики, гадали – когда же этот олух даст сдачи, но вспомнив, что он тихоня, понимали: никогда. Алексей умел становиться глухонемым, игнорируя вопли и брань. Именно это безмятежное спокойствие перед её бешенством и продлевало её истерики. Утомившись кричать, Света убегала из дома. Комок вырывался из горла и душил. Лицо багровело, руки тряслись, голос сипел. Хотелось разрыдаться, но слёзы не шли. А Алексей вдогонку тихо спрашивал: «А ты куда, Рыбка?»
Первые годы брака жили душа в душу, тихо и согласно. Если бы кто намекнул тогда, что тишина сменится скандалами – Света б не поверила. Замуж вышла за любимого, за того, кто ей был дороже всех, а не за растяпу. Алексей работал сварщиком, не пил, не курил, спокойный был, как сонный медведь, довольствовался малым. Жены пьяниц да гуляк ставили его в пример, и Света им гордилась. Детей решили пока не заводить. Нужно было баню поставить, гараж, машину купить. Совхоз дом выделил, и Свете хотелось обустроить его на совесть.
Алексей делал всё медленно, а может, и ленился. Работа его ждала, а он приговаривал: «Всех дел не переделаешь. Подождать можно, а то и вовсе рассосётся. Чего спешить? Без охоты дела не милы. Труд впрок не пойдёт». Возглавить работу он не стремился. А Света хваталась за всё, и получалось не хуже мужа: грядки вскопать, дом покрасить, траву скосить, дров для бани наколоть.
Дом был со всеми удобствами, воду таскать не надо. Быстрее ей самой сделать, чем раскачать Алексея. Однажды ночью их разбудил страшный грохот с кухни. Плитка, что Алексей клал, сползла. Света обозвала его безруким и нашла мастера.
Как-то вечером с работы пришла – а цветник изрыт. Копыта соседской коровы всё перетоптали. Алексей калитку забыл закрыть. С каждым днём Свету всё сильнее бесили его медлительность, лень, равнодушие.
Рядом стоял осиротевший дом. Старики умерли, наследники лишь изредка траву косили, потом вовсе забросили. Но однажды подъехал новенький внедорожник. Внук деда Кузьмы с семьёй вернулся на родину. Долго в Твери работал, там и жену нашел, а теперь домой. Тверь – для заработков, а родина – для жизни. Леонид дом перестраивал. Вот тут он и показал Светлане, что значит работать без передышки. Мастер он был – строитель, сварщик, электрик. Жена Оля рядом не мельтешила. Хозяйством да ребёнком занималась.
Света, видя соседа, всё больше злилась на мужа. Устала быть сильной, хотелось слабости и заботы. Напоминала, наставляла его на дела мужские, но Алексей не рвался в лидеры, ему и на вторых ролях было спокойно. Измотанная Света злилась чаще, переходя на оскорбления. Люди начали считать её сварливой бабой, а его – бедолагой. Думала о разводе – всю ношу хозяйственную тянуть сил не хватало. Чаще ставила соседа в пример, на что Алексей улыбался: «У чужого барана рога вон какие».
Алексей намёков о разводе не улавливал. Иные с пьяницами мучаются, а тут – не битая, не обманутая, любимая – и развод? Никогда же не обижал, делала что хотела, ходила куда хотела, о деньгах он и не ведал, куда она их девает. «Ну и ладно, что я не торопыга, куда спешить? Нешто дела горят? Рвать жилы почём зря? И указывать жене зачем? Она хозяйка. Плитку класть – не моё, но заработок норм, нанять можно. Выходной – отдыхать хочу. Пусть и она отдыхает, а не ищет приключений. Чего в чужие окна смотреть и чужим житьём интересоваться? Все люди разные. Не понимаю, к чему Рыбке развод?» – Алексей вздохнул перед телевизором, почесал затылок и успокоился.
Света каждый вечер носила соседскому Алёшке молоко. Оля позвала на ужин, повод бутылку винца распить. За столом князь сидел Леонид, а Оля – служанка: «Соли дай! Вечно недосол! Да и перцу мало! Жарю люблю! А салфетки
Теперь они каждое утро пили чай вместе и Ира каждую минуту благодарила судьбу за своего “медведя в берлоге”.
Соседские тайны: как ошибки превращают жизнь в комедию
