В больничном коридоре стояла будничная тишина. Люди ожидали приёма, кто в телефоне копался, кто шёпотом переговаривался, кто в пол смотрел, минуты считая. Медсёстры снуют по своим делам, доктора пациентов вызывают – всё как всегда.
И вдруг гул стих. Дверь скрипнула, и зашла старушка. Пальтишко поношенное, выцветшее, в руках потёртая кожаная сумочка, которую она крепко держала. Взгляд усталый, но спокойный.
Люди переглянулись. Кто-то из молодежи зашептал:
— Ты глянь, точно ли ей здесь надо?
— Может, старенькая, запуталась?
— Где ей на консультацию деньги-то взять, старушке?
Женщина никого не замечая, подошла к стулу в углу и присела. Невольной чужой в этом белом, стерильном мире показалась.
Минут десять прошло. Вдруг с шумом распахнулась дверь от операционных. В зал уверенно вошёл известный на весь город хирург – Пётр Константинов, фамилия которого красовалась на стенде лучших сотрудников. Высокий, сосредоточенный, в зеленом хирургическом халате, он подошёл прямо к старушке.
— Анна Павловна, простите великодушно, что задержал, — произнёс он почтительно и слегка коснулся её плеча. — Совет ваш крайне нужен. Сложный случай попался, сам разобраться не могу.
Замер всё зал. Шёпоты стихли на корню. Люди онемели. Доктор этот, к которому журналисты очередь занимают, стоял перед старушкой с явным почтением.
И тут голос сорвался с места регистратора:
— Так это же Анна Павловна Соколова! Та самая, наш главный хирург лет двадцать назад, в этой же больнице!
И сразу всем всё стало ясно.
Простая старушка – легенда хирургии. Та самая, что резала, не глядя на нехватные аппараты и без всяких роботов-хирургов.
А знаменитый Пётр Константинов стоял перед своей учительницей. Он её и вызвал на консультацию, чуял – только её острый взгляд, её опыт не подведут.
Она подняла на него взгляд и тихо молвила:
— Ну что ж, Петя, пойдём, разберёмся вместе.
И те, что недавно перешёптывались, потупились.