Вспоминается мне та история. Покупали мы продукты, а Олег покуривал в сторонке. Когда я пакеты собирала, он и вовсе вышел на улицу. Я – за ним. Держит сигарету, дым колечками пускает.
– Олег, пакеты возьми – протягиваю увесистые сумки.
Он так посмотрел, словно я ему диковинный какой предмет сунула.
– А ты что? – удивился.
Растерялась я. Ты что? К чему этот вопрос? Мужик должен помочь. Не дело, когда баба тянет тяжелое, а он так, при ней фланирует.
– Олег, они ж тяжелые.
– И что? – стоит, упершись.
Вижу, злюсь уже, а он из упрямства помогать не желает. Быстро шагнул вперед, зная – не поспею. “Возьми пакеты! – в мыслях его возмущение. – Я что, ломовый извозчик? Холуй? Сам решу, помогать мне или нет! Потаскает – не надорвется!” Дескать, надо жену науку показать. Настроение у него такое – осадить.
– Олег, куда? Пакеты возьми! – кричу вслед, чуть не плача.
Знавал он, что тяжело, сам же в тележку всё наложил. До дома рукой подать, пять минут пешком. Да с ношей путь долог казаться начинает.
Шла домой, слезы подступали. Ждала – шутит, вернется? Ан нет. Вижу – удаляется. Так и хотелось бросить эти пакеты, да в каком-то тумане донесла.
У подъезда на скамью присела, дальше идти сил не было. Плакать хотелось от обиды да усталости, но сдержалась – стыдно на улице реветь. Проглотить же не смогла – не столько обидел, сколько унизил. А ведь добрейший был до свадьбы… Не беда, если не понимает, да он понимает! Специально так поступил.
– Галочка? Здорова, милая! – голос бабы Тани из задумчивости вывел.
– Здравствуй, баб Тань, – ответила. Татьяна Петровна этажом ниже жила. С бабушкой моей, царство ей небесное, душа в душу. Я с детства ее знала, как родную. А после бабушкиной кончины, как в море без ветрил, она меня поддерживала. Матушка за тридевять земель с новым мужем да детишками, отца не знала. Вот баба Таня и стала родней.
Без раздумий решила – продукты ей нести. Напрасно, что ли, тянула? Пенсия у Татьяны Петровны скудна, баловала я ее редко селедкой копченой, газировкой “Буратино”, консервами.
– Пойдемте, бабушка, – поднялась я снова. – Провожу.
Взобрались в ее квартиру. Оставила пакеты у порога: “Все ваше”. Увидев селедку, сгущёнку, абрикосы консервированные – любимые лакомства ее, но недоступные – баба Таня креститься начала. Да так жалобно смотреть стала, что мне и совестно стало – редко заглядываю. Поцеловались на прощанье, поднялась к себе.
Едва переступила порог, муж из кухни вывалился, еще что-то жуя.
– А пакеты где? – спросил, будто так и надо.
– Какие пакеты? – под стать ему отвечаю. – Что помочь донести захотел?
– Ой, да полно тебе! – засмеялся неискренне. – Обиделась, что ли?
– Нет, – спокойно сказала. – Просто выводы сделала.
Олег насторожился. Ждал крика, слёз, скандала, а тут – тишь да гладь. Ему же не по себе стало.
– И какие же выводы?
– Мужа у меня нет, – вздохнула. – Я думала – замуж вышла. Ан вышло – на дурака нарвалась.
– Не пойму? – обиженно буркнул, будто оскорбился.
– Что ж непонятного? – глянула ему прямо в глаза. – Хочу, чтоб супруг мужчиной был. А тебе, видать, надо, чтоб жена бабой мужеска полу была. Тогда и тебе мужа ищи.
Лицо его багрово стало, кулаки сжал. Я же не видела – уже в комнате шла, его вещи в старый деревянный сундучок собирала. Олег сопротивлялся, уходить не желая. Не мог понять – как из-за пустяков семью гробить?
– Хорошо ведь жили! Подумаешь, пакеты сама донесла! Эка беда! – возмущался, глядя, как небрежно швыряю его рубахи в сундук.
– Дородненный сак свой сам, чай, донесешь? – даже не слушая, отрезала я.
Чуяла сердцем – первый звон лишь. Проглоти – дальше покруче будет. Потому все концы обрубила, двери на лестницу распахнула…
Ясно это стало. Лишь первый колокол прозвучал. Смирись сейчас – дальше погонят круче. Вот и пресекла все потуги, порог обозначив… И стоит ли теперь удивляться, что завистливый шепот соседок постарше лишь крепче сжимал мое решение тогда.
Я поверила в мечту о любви…
