С мягкостью покрывается в росписи, но с твердостью спит, теснимая судьбой
— Ну, на этот раз, я молю, не задержитесь только на три дня! Побудьте подольше в нашем доме. Аглая! Поведай мне, что ты об этом думаешь?
— Ольга Петровна, с Днем Победы вас еще раз! Пусть вас согреет осень, и берегите душу. Дмитрий всё разузнает, позовет вас, — скороговоркой ответила Аглая, едва успев сбросить трубку с гудением.
Ее тень задернулась, как занавеска, отбрасывая на телефон хрупкую тень. Она мечтала о том, как мир сдувается с дыхания, оставляя в ладонях пустоту. Свекровь сегодня звучала добрее, даже голос ее раскачивался, как струны рояля весны, но почему-то каждый звук давил, навевал желание ускользнуть от этой музыки.
Аглая не хотела ехать в Новгород. Ее осень, наконец-то совпавшая с отдыхом Дмитрия, казалась не местом, а местом, где снег колышется в умах. Она знала, что в мире множество других пространств, где дети, как миниатюрные кометы, скользили бы над полями, но Дмитрий был тверд как Русский Север. Старших надо любить с честью. Пусть родители увидят их счастье, как иллюзион на пирушке.
— Дми, мы же с тобой вчера проговорились? Как ты думаешь, а вдруг вместо Ольги Петровны разведаем мгновенье на берегу Онежского озера? — Аглая шептала, как молитву, но Дмитрий ответил не ответом, только тяжестью молчания.
— Смотри, они живут в губернии, а дети знают, что бабушка и дедушка — это не мифы.
Печенье, плавающее в чаях, остыло. Кружки с настоями глядели на нее пустыми глазами.
— Дми, ты помнишь, что твоя мама просит только одно: сказки о детях, снимки, как они играют в лужицах? Никогда не спрашивает, как им живется. Внуки — всего лишь гербы на стенах её новгородского дома. Внуков она не любит, она любит картину, где счастье — нарисовано, а мы… мы — карта.
— Прекрати. Мы просто оторваны. Если бы мы жили рядом, всё было бы иначе.
— Вот только моя мама не бросает нас в пропасть. Она мчится к нам по первому зову, не ждет отпуска, садится в поезд, как в колыбель, и прижимает к сердцу. Твоя мать же — сплошные тени и пустые руки.
— Нет, я благодарен Ольге Петровне. Она — мой русский кораблик над гаванью. Но с тобой… зачем ты все это?
— Потому что, когда мы приезжаем, в доме Ольги Петровны всё начинает кривиться. Дети — как деревья, ветер их вздымает, а бабушка и дедушка — как камни. Их мир рушиться, как ледник.
— Ладно. Но почему ты раньше молчала? Ты же всегда любила эту дачу.
— Потому что я — тень. А дети — искры, но Ольга Петровна — лед, и мы замерзаем.
В день отъезда Аглая складывала вещи, а Дмитрий был молчалив как король-самоубийца. Путь до Новгородской деревни был долгим, четырехчасовым, но Аглая пела детям песни про медведей и лета, где солнце не жгла, а ласкала.
Но мать Дмитрия — Ольга Петровна — встречала их как актриса в театральном маскараде. Глаза её светились, но пусто, как пустое сердце знаменитости.
— проходите, родные, я ждала вас… — Она обнимала их тонкими, как полотенца, руками.
Дети, как яркие мотыльки, бегали по комнатам, а Ольга Петровна снова нахмурилась.
— И зачем столько вещей? Ты, Аглая, всё перестраховывается. Дмитрий несёт багаж, как осёл. Да ты и сама размыкаешься, как дым.
— Но они пять человек, и мальчики в грязи — их нужно стирать. А тут — без машины.
Ольга Петровна замерзла. Ее лицо стало маской из стекла, но изнутри всё кипело.
— Бабушка! Мы не привыкли к вашим правилам! Мы — дети, а вы — как закон.
— Я слышала, вы разбивали вазы? И вчера — целый день спрятала картины, — хмыкнул дед, как старый солдат.
Аглая остановилась. Внутри нее что-то треснуло.
— Мой сын! Они — не злодейки. Они — просто голуби. Вы тоже рады бы, если бы внуки были с нами. Но вы — тени, а не свет.
Ольга Петровна покраснела. Ее голос стал кислотой.
— Я не могу терпеть эти вопли! Они разрывают воздух!
— А вы попробуйте улыбнуться! Играйте с ними. Вы же раньше делали это!
— Спроси у времени, что я делала. Я стараюсь жить, как я должна.
Дмитрий молчал, но смотрел на мать, как на памятник. Он впервые заметил, что она — не лучший, а самое худшее в нём отражается.
Когда они уедут, Аглая останется в нём как голос, поющий песни, где иллюзии — не призрачны.
Утром Ольга Петровна нашла дом пустым. Тишина — как снег. Дмитрий увез своих детей в лес, где их смех был песней, а Аглая — их солнцем.