Семья по-своему
Оля еще раз скользнула глазами по избушке. Вроде все в порядке, все как полагается. У девочек бантики завязаны, Федор умылся. Мария Ивановна на диване устроилась – тоже принарядилась. Вчера Иван позвонил, мол, приедет. И не один, говорит, с сюрпризом.
Да как она из мэрии дом понеслась? Только там телефон и стоит. Шутка ли – Ивана два месяца как нет. Решившись на заработки, уехал как-то в Нижний со словами “работа хорошая, деньги приличные”.
“Иван, что это такое?”.. – плакала тогда Оля.
“Оля, не плачь, как будто я уж навсегда ухожу! Вон крышу менять надо, деткам в школу, а тут в деревне что? Деревня – работ на всех не хватит!”
“Понимаю, понимаю, Иван. Только все как-то странным получается. Может, мы с тобой съемся?”
Он рявкнул: “Ты, Оля, совсем мама родная, в голове у тебя что?” “Один мне и выгодно, и дешевле! А если вся семья – все, что заработаю, на жилье уйдет! В городе-то цены страшные!”
Оля понимала, что муж прав. Деньги нужны, а ехать не смысла. У нее хоть какая-то работа, да и дом свой. Но сердце слезом подкашивалось, и пришлось отпускать.
Первый перевод пришел через месяц. Оля облачилась в платье сарафанное лучшее, как кого-то встречала. Чтоб все деревня видела – бабы шептались, мол, Иван избеху извелил, сбежал в город. Оля и на почта в торжественном порядке пошла – когда половина деревни за пенсией подходила. Всем показалось. Вздохнули, уставились с завистью. Хотя, может, Оля и преувеличила. Но потом Лешка вчера позвонил. Сюрприз его невеста, как узнали? Странно, конечно, но какое дело, главное – он сам едет!
Бани истопила, чтоб попарился, помылся, да и поближе посидеть. Дети дома, тишина.
“Какой ты, Олечка, разошлась, как коза! — подначивает Мария Ивановна. — Хорошо, что муж блудный возвращается!”
“Мам, вы не смейтесь! Иван, в конце концов, ваш сын. Он зарабатывает!”
“Оля, ты в себе убедись, мужик у тебя грыжу работает дома, а не тут как тут!”
Да какое там – Иван оправдывается, что в деревне мужики все по своим делам, а ему глупо из-за копеечки коромысло держать. А он, мол, теперь другой, ради семьи уехал заработать!
“Мама! Там Иванка!” — кричит Федор, подбегая к крыльцу.
Оля еще раз посмотрела в зеркало – опрятная, ничего лишнего. Нужно не опозориться перед мужем. Да соседи за заборами маячить…
Выходит на улицу – и застывает. На тропинке Иван и… женщина-сюрприз. Метра на два, рыжая, в костюме дешевом, волосы склеены.
Оля в насмерть. В глазах соседи – как мухи на хлебе. Иван открыл калитку, пустил эту Анну и вошел.
“Здравствуй, Оля”, — говорит Анна, с нарочно презрением.
“Здравствуй, Иван. Что это за сюрприз?” — шепчет Оля.
“Вот она, Анна… Будем с ней…”
Душа в пятки.
“Иван, а как дети? А я?” — голос дрожит.
“Оля, не устраивай сцену! В дом пойдем, поговорим.”
Мария Ивановна выскакивает из дому:
“Никуда он не пойдет! Прочь от порога!”
“Мам, ты что? Сына родного не пускаешь?”
“Сына? Ни у меня больше сына, ни у этой шлюхи!” — оборвала бабушка, калитку жестоко хлопнув.
На дворе уже молва:
“Правильно, Мария Ивановна! В шею такого породистого Ивана!”
Иван замер, а Анна его за руку дергает:
“Иван, дом продать не получилось? Ты же говорил, он твой!”
Оля чуть в обморок не упала. Дом, оказывается, был в его имени. Еще до свадьбы Мария Ивановна заволокла с нотариусом. “Подарочек сам на свадьбу, невесте не безопасно”. Дом добротный, крепкий. Отец Ивана недавно перед смертью построил.
Иван развернулся, взял Анну за руку и молча ушел. Ноги у нее на высоких каблуках спотыкались, но она твердо шагала.
Оля в дом побежала, рухнула на кровать. Визжала, кричала. Дети в панике:
“Мама, не плачь!”
Думала, что мир рухнул. Оказалось – не все.
Через неделю к дому машина пристала. В деревне таких еще не видели. Из нее вышли двое – старый и молодой. Молодой сразу к Оле:
“Иванова Ольга?”
“Да…”
“Нужно срочно освободить дом. Документы у нас.” – и подает на руки какие-то бумаги.
Народ на дворе собрался:
“Как так, Лешка продал дом?”
“Она змея, пусть уходит!”
Мужчина вежливо, а народ рычит. Кто-то за участкового побежал. Прибежали – вовремя.
За долгой беседой время тянуло, час прошел. Мария Ивановна с Натальей плакала, дети трепетали.
Участковый встает:
“Правда так, Оля… Все по закону. Можешь в суд, конечно…” — отмахнулся.
Мужчина на машине:
“Дом должен быть завтра свободным. Вот перечень мебели, которая остается.” — и сунул листок.
Оля сидит с этим листком.
“В домике у меня место есть”, — говорит Наталья Петровна – соседка одна, бывшая пожилая, теперь на изгоях.
Перетаскивают молча. Никто слов не лишних.
Прошел год.
“Олечка, посмотри, какие девчонки молодцы!” — Наталья Петровна, с грамотами в объятиях.
Сидят за чаем, Мария Ивановна с Натальей Петровной. Вроде вся семья.
Мария Ивановна:
“Прости, Оля… Я гада такого вырастила. Уходи, если хочешь.”
Оля берет ее за руку:
“Сама за этого гада замуж пошла. С такого, что не кинуть?” — и разрыдалась, обняв старую врагиню.
Федор рядом:
“Мама! Иванка приехал!”
Оля сердце перекрывает:
“Какой Иванка?”
“Тот! С чемоданными!”
Спускается со ступенек. Иван у калитки. Анна его выгнала спустя полгода – деньги закончились. Понял, что все натворил. В деревню ехать не решился. Теперь же прибежал.
“Вы что?” – шепчет Оля.
“Я же отец ваш!” – пытается Иван.
“Конечно! Вон стол накрой, баньку–то истопил?”
“Оля, ты… ранее ласковая была, а теперь…”
“Где стол? Где баня?” – Оля на шпипте.
“Сыфит, знаешь ли, с дороги. Спешил к вам.”
“Подарки к детям привез? Вон возраст у них.”
“Финансовые трудности…” – и пытается шагнуть к дому.
“У-у-у, пройдемся по вольному полю!” – кричит народ.
Оля тихо идет к сараю, набирает вилы. Возвращается, улыбаясь. Народ за звук содрогается:
“Иван, побегай, бабки тут не остановят!”
Вилой звенит, Иван с чемоданом бегает. Соседи смеются – вон короче дышал, теперь в унисон с вилой.
Спустя десять минут Оля у дверей, вся живая.
“Пошли в дом – подарок детям есть, торт-то забыла!” — и уводит всех. В доме печка греет, чайки ждут. Семья – и пусть не биологической, но настоящей.