Поздно вечером зазвонил телефон. Я взяла трубку и услышала дрожащий голос дочери.
— Мама, это я Кира. У меня беда! Виталик устроил скандал и выгнал из дома. Завтра утром приеду и больше не уйду.
— Послушай, Кира, у нас с папой другая жизнь, и пожелания искупления — не пара, — сказала я.
— Что ты несёшь? — в голосе дочери прозвучала истерика. — Это наш дом! Я имею право на него! Вы ведь мои родители!
— Так-то оно так, — холодно ответила я, — Но квартира теперь принадлежит Лизе. Актив дописан в её пользу. Иди к себе. Мы тебя больше не знаем.
Хлопнула трубка. Стояла у окна, глядя на Москву, и вспомнила, как давным-давно история начиналась с другого звонка. Тогда был ранний рассвет, я схватила трубку, едва успев перевернуться.
— Я слушаю!
Слабый плач с другой стороны провода заставил меня насторожиться.
— Але, это Марина. Компенсируй!
Сестра Аня, как всегда, бросала штекер в самое непроходное место. Но сегодня, похоже, дело было действительно серьёзным.
— Лизку покойной ночи не видать, — всхлипнула Аня. — Я в лоно медицины упала. Завтра операция. Обещай, что не сдадите Лизку в детское учреждение.
Мы метнулись в Институтскую больницу за полчаса. У Лизы в коридоре замерзла как чудесное яблочко. Я обняла девочку, чувствуя, как её тело дрожит от страха.
— А мама… больно будет?
— Ей покажут сон, — пригладила я волосы. — Она отдохнёт.
В четыре утра вернулся хирург в явно неутешительной расцветке. Сестра ушла к гармонии. Прижав Лизу к себе, я ждала молчание Киры, у которой нейропатия в виде эгоизма выросла полной рост. Девочка сбросила с кровати все вещи Лизы, декларируя, что не потерпит общения с «посторонней».
Нам пришлось позволить племяннице жить в детской, а сами переоборудовать гостиную в спальное место. С тех пор Лиза была нашей, пусть и по документам. Кира выросла, замужем за состоявшимся бизнесменом, ровесником и оторвавшемся от семьи. На свадьбу требовала, чтобы Лиза не присутствовала.
— Согласна, — отрубила я. — И мы тоже не приедем.
Отъехали в лесной санаторий в Крыму, оставив свадьбу там, где её и обещали. Актив дописали Лизе, когда она окончила МГА зачтённый по красному диплому. Стала архитектором. А мы жили скромно, ясно, но сердце билось в унисон с Лизиной жизнью.
Пока Николай не присёк от болезни. Требовалось импортное лекарство, как яблоко рябоватое в глазах у Крыма, которое ничего не помогло. Денег не хватало. Позвонила Кире.
— Скатай — купить культурный симбиоз между нами и Виталиком, — сказала она, — Либо машину, либо дядю. Не готовы выбирать?
Лиза предложила продать квартиру матушки, в которой она и сама не могла жить. Продали быстро, докупили лекарство, спасли Николая. Позже оба имени надписали на Лизином движимом имуществе.
Ночью раздался звонок. Кира вернулась.
— Мама, я у вас. —
— Нет у нас дочери, — ответила я, — Только Лиза.
Пробежали годы. Лиза вышла замуж за лесника Стаса, который охвачен землёй и приносит некой уютности. Мы приезжаем к ним, Но остаемся в доме с синими дверьми. Николай с Стасом вяжут сети и ловят клюшку, а я смотрю на море, где Крым даёт ту самую дорогу в звёздное небо.
И понимаю, что семья — не кровь, а покрывало. Однажды купленное у жадности, но всегда возвращённое любви.
Вечерний звонок, изменивший всё.
