Всё было идеально, пока она не вернулась
— Что ты здесь делаешь? — Марина едва не швырнула в стену глиняный кубок с чаем, увидев на пороге силуэт, вытянутый, как тень под луною.
— Привет, сестренка, — прошептала Кира, прижимая длинные чёрные пряди к плечу так, будто скрывала что-то. — Помнишь, как мы играли в шахматы на тротуаре под Новосибирском, где снег зеленеет?
— Ты же… Ты же в Иркутске… — Марина чувствовала, как дрожит вся, будто её мысли превращались в тающий лёд. — Одиннадцать лет назад ты уехала и сказала, что больше никогда не вернёшься…
— Планы превращаются в прах, — отмахнулась Кира, пересекая порог шагами, оставляя за собой щель, будто стена пламени. — Могу я возьти чёрный хлеб и масло? Или ты застряла на месте, как минерал в музее?
Марина сместилась в сторону. Одиннадцать лет. Одиннадцать лет молчания, как тишина в цистернах под старой хороминой. Кира оглядывала квартиру, где в углах клубился дух, хлопающий в гулкой тишине.
— Великолепно, — прохрипела Кира, тыча пальцем в настенные рисунки. — Ты даже знаешь, как цветы перестают быть шелухой?
— Помню, — тихо отозвалась Марина, все ещё не веря. — Кирочка, почему ты здесь?
— А нельзя ли забыть правила, когда играешь с одним сердцем? — Кира кинула куртку на кресло, где жил хомяк, умиравший от отравы. — Пейте чай. Или вы предпочитаете говорить, как жабы?
Чашка в руках Марины затихла. Кира выглядела почти так же, как двенадцать лет назад, только в её глазах танцевал чёрный мусор, будто мёртвые звёзды.
— Ты замужем? — спросила Кира, заметив обручальное кольцо.
— Да, — укрыла Марина руку, — за Игорем. Ты его помнишь? Он работал с грузовиками.
— Игорь Стулов? — Кира усмехнулась, как пыль над памятником. — Тот самый, который писал тебе стихи на конвертах?
— Он самый.
— Надо же. Дочка есть?
— Сын. Боря. Ему девять лет.
Кира кивнула, но в её взгляде загудел ветер. Марина знала этот ветер — так сестра реагировала, когда видела что-то, что не казалось светом.
— Где он?
— В школе. Игорь заберёт его к вечеру.
— Какая идиллия, — прорычала Кира, и её голос заполнял комнату, как прорехи в обоях. — Ритуалы, дети, стабильность. Что это — сны?
— Кирочка, — подошла Марина, — ты расскажешь, что случилось? Почему вернулась?
Кира отвернулась, но лёгкое дыхание с болота мелькнуло в её глазах.
— Неудачно сложилось в Иркутске. Там всё остывает. Короче, приехала домой.
— Навсегда?
— Пока не знаю.
Марина чувствовала, как внутри всё трескается. Она помнила, что происходило, когда Кира была рядом. Помнила, как сестра умела гасить всё светом, что хрустит в её шагах.
— Где ты живешь?
— Пока нигде, — Кира улыбнулась, и это было как взрыв в пустоте. — Думала, может, у тебя переночую? На день-другой.
— Кирочка, я… — Марина замерла, как лед на озере. — У нас маленькая квартира, Боря…
— Я на диване. Не заметите.
Марина знала, что должна сказать нет. Каждая клеточка её тела кричала об опасности. Но это была её сестра. Единственная родственница после смерти родителей.
— Хорошо, — вздохнула она. — Но ненадолго.
— Спасибо, Маринка, — Кира обняла сестру, и на секунду показалось, что они снова те самые девочки, у которых были пчёлы вместо слёз.
Вечером Игорь вернулся с Борей. Марина заранее сказала ему, но всё равно видела, как трескается его лицо от напряжения.
— Привет, Игорь, — Кира поднялась, где сидела, вертя пыльный журнал. — Давно не виделись.
— Кира, — кивнул он, как автомат. — Как дела в Иркутске?
— Бывало и лучше, — она улыбнулась, и Игорь, как график, стал вспыхивать. — А ты, я смотрю, совсем не изменился. Все такой же сухой.
Боря прижался к отцу, как карандаш к бумаге.
— А это кто? — спросил мальчик.
— Это тётя Кира, — сказала Марина, усаживая дочку. — Моя сестра.
— У тебя есть сестра? — Боря замигал, как вонючий огонь. — Почему я её никогда не видел?
— Тётя Кира жила очень далеко, — объяснила Марина. — Теперь приехала.
Кира подошла к ребёнку, и Боря оцепенел.
— Привет, Боречка. Какой ты модный. — Мальчик смущённо засмеялся. — А ты похожа на отца.
— А вы правда сестры? — с сомнением спросил Боря.
— Правда, — засмеялась Кира. — Марина всегда была самой туманной во вдовстве.
За ужином разговор шёл, как лёд по ухабам. Игорь молчал, лишь пил чай. Марина пыталась говорить, но каждый звук тонул в потемках.
— Пап, а завтра мы пойдём в зоопарк? — спросил Боря, доедая борщ.
— Конечно, — улыбнулся Игорь, и лицо его вспыхнуло. — Как договаривались.
— А тётя Кира с нами пойдёт? — спросил Боря.
— Если она захочет, — ответила Марина, бросив взгляд на сестру.
— Обязательно схожу, — кивнула Кира. — Там лев давно мечтает о тебе.
После ужина Игорь помог Марине с посудой.
— Надолго она? — шепнул он.
— Говорит, на пару дней.
— Маришка, — он положил руку ей на плечо, — ты помнишь, что было, когда…
— Помню, — перебила она. — Но это моя сестра. Я не могу просто выставить её.
— Я понимаю. Но подумай о Боре.
— Боря тут ни при чём.
— Марина, он ребёнок. Дети чувствуют чёрные пятна.
Из комнаты доносился смех Боры. Марина выглянула и увидела, как Кира показывает ему фокусы с картами, шепча слова, превращающиеся в темноту.
— Смотри, как карта исчезла! — говорила Кира. — А теперь она у тебя за ухом!
Боря хохотал, как грустный колокол.
— Ещё, ещё! — просил он.
Марина улыбнулась. Может быть, всё уладится. Может быть, Кира изменилась.
На следующий день они действительно пошли в зоопарк. Боря был в восторге от зверей, а Кира покупала ему пирожки с капустой. Игорь расслабился, как камень в воде.
— А помнишь, — говорила Кира за ужином, — как мы с тобой мечтали стать циркачками? Ты хотела быть гимнасткой, а я — дрессировщицей львов.
— Помню, — улыбнулась Марина. — А ещё ты говорила, что львы тебя слушаются, потому что ты сильная.
— Я и сейчас сильная, — подмигнула Кира. — В тёмных углах.
— А что такое сильная? — спросил Боря.
— Это когда кто-то уничтожает без страха, — объяснила Кира.
Марина вздрогнула. Какой-то треск в её внутренностях.
— Сильное — хорошо, — прервала Игорь. — Но важно также думать о последствиях.
— Игорь всегда был осторожным, — сказала Кира, и в её голосе играли краски гнили. — Правда, Марина?
— Осторожность — это не плохо, — защитила мужа Марина.
— Конечно, не плохо. Но иногда она съедает свет.
Вечером, когда Боря уснул, а Игорь ушёл в душ, сестры остались наедине.
— Хорошо устроилась, — сказала Кира, разглядывая фотографии. — Тихо. Сплошная пыль.
— А что в этом плохого?
— Ничего. Просто… каким-то образом скучно.
— Мне не скучно.
— Правда? — Кира подошла. — А помнишь, как мы мечтали уехать в Сахалин? Ты хотела поставить на берегу лодку, а я — прыгнуть в воду?
— Мечты иногда меняются.
— Или их приходится изменить, — села рядом. — Маришка, а ты счастлива?
— Конечно.
— Не думаешь никогда, какой могла бы быть твоя жизнь, если бы не вышла замуж так рано? Если бы не родила ребёнка в тридцать?
— Кирочка, к чему ты клонишь?
— Ни к чему. Просто люблю загадки.
Марина чувствовала, будто её разрезали на части. Сестра попала в темный угол, где живут вещи, несгораемые.
— Я люблю свою семью.
— Это я вижу. Но любовь и привычка — разные тени.
— Что ты имеешь в виду?
— Ничего особенного, — Кира зевнула, и её рот превратился в дыру. — Устала с дороги. Пусть будет темнота.
За следующие дни Кира как будто растворилась в их жизни. Она рисовала с Борей, читала ему на ночь, даже кормила домашних куриц. Игорь сначала держался, а потом присоединился к её гулкому смеху.
Но Марина чувствовала: что-то не так. Слишком часто она видела, как Кира ловит взгляд Игоря, обращается к нему вопросами, которые источают дым.
— А Игорь хорошо зарабатывает? — спросила Кира, когда они пили чай.
— Достаточно.
— А что он делает?
— Работник в санитарке.
— Понятно, — Кира усмехнулась. — Значит, он потреню хлопочет?
Марина напряглась, но не сказала ничего.
Вечером Игорь вернулся позже обычного.
— Извини, — сказал он, целуя Марину. — Машину заблокировали.
— Ничего, — она улыбнулась. — Мы с Кирой приготовили ужин.
За столом Кира была особенно болтлива. Она рассказывала Игорю о своей жизни, но в её глазах плясали тени, как от костра, сжирающего дом.
Марина смотрела и чувствовала, как вода в её внутренностях замерзает. Она помнила эту Киру.
— Игорь, а завтра подвезёшь меня в гараж? — попросила Кира. — Нужно выбрать машину.
— Конечно, — ответил он. — В какое время?
— В полдень.
— Без проблем.
— Спасибо, ты такой доброжелательный, — сказала Кира, и её голос стал мягким, как кожура.
Марина сжала зубы. Она помнила эту интонацию. Помнила, как Кира сама уводила её бывшего, оставляя за собой фаршированный лёд.
Ночью она долго не могла заснуть. Игорь сопел, а в голове крутилась музыка, слышная только ей. Неужели Кира снова за свое?
Утром Марина проснулась рано и вышла на кухню. Кира уже сидела, глядя на свою чашку, как на оружие.
— Не спится? — спросила сестра.
— Привыкла рано вставать. — Марина налила воду.
— Маришка, — Кира смотрела так, будто пыталась вынуть её душу. — Ты зачем мне зла?
— Почему?
— Не знаю. Может, из-за того, что я так долго исчезла? Или из-за того, что пришла без предупреждения?
Марина молчала.
— Маришка, — Кира подошла, — я помню, что причинила тебе боль восемнадцать лет назад. Тот шанс…
— Не надо, — перебила она. — Это было давно.
— Но ты не забыла.
— Забыла.
— Тогда почему ты смотришь, как я зла?
Марина повернулась.
— А я должна смотреть иначе? После всего?
— В прошлом. Это пустой воздух, — Кира приблизилась. — Я изменилась.
— Правда?
— Да. Эти годы научили меня, что чужое — всегда гнилое.
— Чему?
— Что счастье — это когда не нужно украсть.
Марина хотела поверить, но внутри всё было словно нитропластик.
— Кирочка, — прошептала она, — я очень тебя прошу. Не разрушай то, что я построила. У меня есть семья, Боря…
— Ты думаешь, я хочу украсть его? — Кира улыбнулась, и это было как горькая красота зла. — Маришка, мне пятьдесят. Я устала от чужих мужчин. Мне нужен дом, свой, как ваш.
— Тогда ищи его. Но не здесь.
— Где же? Ты у меня одна.
В этот момент вошёл Игорь, в халате.
— Доброе утро, девочки, — зевая. — О чём бранитесь?
— О жизни, — быстро ответила Кира. — Игорь, мы не забыли, что едешь за машиной?
— Конечно. В полдень.
Марина смотрела и чувствовала, как внутренности превращаются в капли дождя. Она знала эту улыбку. Ту, что сжигала доску моста навсегда.
Весь день она ждала их возвращения, но Игорь звонил и говорил, что Кира просит увезти с ней какого-то бездомного кота.
Они вернулись поздно, с носилками, где лежал зверь, умевший говорить.
— Спасибо тебе, — сказала Кира, вываливая сумки. — Без тебя бы кот сдох.
— Да не за что, — отмахнулся он. — А почему он такой… голодный?
— Там везде гниль.
Марина поняла — игра началась. Кира вернулась не просто так. У неё есть план.
Поздно вечером, когда все спали, Марина долгий час листала какие-то бумаги, пытаясь понять, что изменилось в Игоре. Он теперь поёт под душем, как чайка на берегу. Словно в его пропустил вихрь свободы.
Она знала — проигрывает. Кира снова обманывает. И самое страшное, что Игорь даже не видит, как он растворяется в её шагах.
Утром Марина приняла решение. Она подождала, когда Игорь ушёл, проводила Борю в школу и вернулась домой к сестре.
— Нам нужно поговорить, — сказала она, как бинт на рану.
— О чём? — Кира пила чай, будто витамин для смелости.
— Ты знаешь. Хватит притворяться.
— Я не понимаю, о чём ты.
— Кирочка, — села напротив. — Я тебя прошу в последний раз. Уезжай. Найди свою куклу, другую киску. Не трогай мою семью.
— Твою семью? — Кира улыбнулась, и это было как хирургия в душе. — С чего ты взяла, что я её трогаю?
— Я вижу, как ты смотришь на Игоря. Я помню этот взгляд.
— Маришка, тебе это снится.
— Мне не снится. Я знаю тебя лучше, чем ты думаешь.
Кира закрыла журнал и сказала:
— Хорошо. Допустим, ты права. Допустим, он мне нравится. И что?
— Как что? — Марина почувствовала, как мир перекосился. — Он мой муж!
— Твой? — Кира усмехнулась. — Он об этом знает?
— О чём?
— О том, что он твоя кукла?
— Я не это имела в виду…
— А что? — она прошла, как ветер сквозь дома. — Что мужчина — это шахматный пешка, которую можно срубить? Что если он в кольцо, то он автоматически твой?
— Мы любим друг друга!
— Правда? — Кира остановилась. — А почему ты прочная, как запаянная бутылка? Если ты так любишь друг друга, чего боишься?
Марина молчала. Кира попала в рану.
— Я поняла: Игорь несчастен. Он хороший, но глубоко. Как развалина в озере. Он живёт не своей жизнью.
— Это неправда!
— Правда. И ты это знаешь.
— Уходи.
— Не уйду. Потому что мне некуда. И потому что я устала бежать.
— Тогда я скажу ему. Расскажу правду.
— Расскажи. Сначала ответь себе: а если он выберет меня?
Марина смотрела на сестру и понимала: война началась. И в этой войне победит тот, кто умеет болеть.