Родная дочь выселила с дачи
Татьяна Ивановна осторожно тянулась к красным яблокам на ветке. Спина ныла, но она не обращала внимания — урожай в этом году выдался на славу. Антоновка удалась — крупная, сочная, с приятной кислинкой. Как раз для варенья, которое так любит её зять Алексей. И внучка Дашенька обрадуется пирогу к чаю, когда приедет в выходные.
— Мам, ты опять на стремянке? — голос дочери заставил Татьяну Ивановну вздрогнуть. — Сколько можно повторять: позови меня или Лешу, мы всё сделаем!
Ольга, её дочь, стояла на дорожке, уперев руки в бока. В элегантном платье и с аккуратной прической она казалась чужой среди яблонь и грядок с зеленью.
— Да я же осторожно, Оленька, — виновато улыбнулась Татьяна Ивановна, слезая со стремянки. — Зачем вас беспокоить? У вас и так дел по горло.
— Вот именно, — кивнула Ольга, забирая у матери корзину. — Алексей третий день срочные документы готовит, я с клиентами не разгибаюсь, а ты тут высоты штурмуешь. Упадешь — что нам делать? Некогда по больницам возить!
Татьяна Ивановна промолчала. Что скажешь? Дети выросли, у них своя жизнь. Оля с мужем маленькую фирму держат — продают стройматериалы. Вечно в делах, в разъездах. Не до матери.
— Мам, нам с тобой нужно поговорить, — Ольга отнесла яблоки на веранду и вернулась. — Пойдём, посидим.
Сердце Татьяны Ивановны сжалось. Этот тон она знала — так дочь говорила, когда решила что-то неприятное.
Они сели на старую скамейку под грушей. Татьяна Ивановна когда-то красила её в синий цвет. Краска облезла, пора бы подновить, да всё руки не доходили. Теперь, видно, и не дойдут.
— Мам, помнишь, мы с Лешей говорили про развитие бизнеса? — начала Ольга, глядя поверх деревьев.
— Помню, конечно, — кивнула Татьяна Ивановна. — Хотели второй магазин открыть, в другом районе.
— Да. И вот, всё сложилось. Кредит одобрен, помещение найдено. Но нужны дополнительные деньги на ремонт и первую партию товара.
Татьяна Ивановна напряглась. У неё были скромные сбережения, она отдала бы их без раздумий.
— Оленька, если тебе нужны деньги…
— Нет, мам, не в этом дело, — перебила Ольга. — Мы решили продать дачу.
— Что? — Татьяна Ивановна не поверила ушам. — Какую дачу?
— Эту, мам, — дочь обвела рукой участок. — Сосед Кузьмич давно хотел расшириться, предложил хорошие деньги. А нам они позарез нужны.
У Татьяны Ивановны потемнело в глазах. Продать дачу? Но ведь это их семейное гнездо! Здесь ещё её муж, Иван, своими руками дом ставил, сад сажал. Здесь Оля выросла, на этих грядках училась землю чувствовать. Тридцать лет они каждое лето проводили тут, а после его смерти она и вовсе перебралась сюда на всё тёплое время.
— А я? — тихо спросила она. — Куда мне?
— Мам, ну ты же понимаешь, что в твоём возрасте одной на даче тяжело, — Ольга положила руку ей на плечо. — Ты и дом не поддерживаешь как следует, и участок зарастает. Мы с Лешей не можем тут постоянно появляться, чтобы чинить. У тебя же квартира в городе есть, тёплая, удобная.
— Но я не хочу в город, — прошептала Татьяна Ивановна, чувствуя, как подступают слёзы. — Оля, я здесь живу. Здесь мои цветы, мои яблони, соседи, с которыми я дружу.
— Мам, решение принято, — голос Ольги стал твёрже. — С Кузьмичом уже договорились. Документы готовятся. У тебя две недели, чтобы собрать вещи.
— Две недели? — Татьяна Ивановна не верила. — Так быстро?
— Лучше быстро, чем тянуть, — отрезала Ольга. — И ещё, мам… дача оформлена на меня и Лешу, ты же помнишь? Вы с папой переписали её десять лет назад.
Татьяна Ивановна помнила. Иван настоял: “Пусть будет на детей, чтобы потом возни с наследством не было”. Как она могла подумать, что родная дочь выселит её из дома, который они с мужем построили своими руками?
Вечером она не могла уснуть. Лежала и думала, как оставит всё, что ей дорого. Яблони, посаженные, когда Оле было пять. Грядки с клубникой, с которой соседские ребятишки таскали ягоды. Беседку, где летними вечерами они с подругами пили чай с вишнёвым вареньем.
Утром приехал зять. Привёз коробки.
— Татьяна Ивановна, давайте я помогу собрать вещи, — предложил он, избегая смотреть ей в глаза.
— А что будет с мебелью?
— Ну, старая же, — замялся Алексей. — В городе новую купим.
“На какие деньги?” — хотела спросить она, но промолчала. Пенсии с трудом хватало на лекарства.
— Леша, — она посмотрела ему в глаза, — может, другой выход найдёте? Может, не продавать?
Алексей отвернулся.
— Всё решено, Татьяна Ивановна. В вашем возрасте лучше ближе к цивилизации.
Неделя прошла в тумане. Татьяна Ивановна собирала вещи, но не верила, что уедет. Каждое утро прощалась с яблонями. Соседка, Мария Петровна, покачала головой:
— И как же ты без дачи-то?
— Сама не знаю. Дети решили.
— А ты откажись!
— Да не на меня записана, — вздохнула Татьяна Ивановна.
Вечером приехала Ольга с внучкой. Даша сразу побежала к качелям, которые когда-то дед поставил. Ольга открыла холодильник.
— Мам, ты что, продукты новые покупаешь? Мы же скоро уезжаем.
— Жить-то надо, — пожала плечами Татьяна Ивановна.
— Мам, я вижу, ты злишься. Но пойми, у нас нет выбора.
— Оля, а помнишь, как мы с отцом тебе на первую машину копили?
— При чём тут это?
— Я просто хочу здесь жить, — тихо сказала Татьяна Ивановна.
— Хватит! Решение принято!
Ночью она не спала. Утром решила поговорить с Кузьмичем.
— Здорово, Ивановна, — кивнул сосед. — Как жизнь?
— Какая уж жизнь… Говорят, ты мою дачу покупаешь?
— Ну, дочь предложила.
— А знаешь, что меня выселяют?
Кузьмич нахмурился:
— Как так?
— Дача на детей записана. ПродаОни поговорили с зятем, и в итоге Кузьмич купил только половину участка, оставив Татьяне Ивановне дом и сад, где она и прожила до конца своих дней, каждое лето угощая соседей яблочным вареньем.