Три женщины, одна кухня и ни капли покоя
Вот так. Понедельник — мой. Вторник — мама. Среда — тёща. Четверг — опять я, — Лена аккуратно разлиновала листок в клетку. — А выходные — как получится.
— Отлично, — кивнула мама, Татьяна Викторовна, скрывая довольную ухмылку. — Теперь хоть какой-то порядок.
— Ну да, до первого супа, — буркнула свекровь, Галина Семёновна, — вы только на бумаге строгие.
Лена промолчала. Она устала. Полгода под одной крышей с двумя мамашами — это не жизнь, а бесконечная драма. Без возможности перемотать.
Всё началось после рождения Сони. Татьяна Викторовна приехала «на месяц-другой помочь». А Галина Семёновна и так жила с ними с самого их переезда. «Куда я денусь, если сын женился?» — её любимая фраза.
Квартира — трёшка, но по ощущениям — тесная. Самому негде развернуться, а тут ещё три хозяйки.
— Кто снова запихнул пустую банку из-под огурцов в холодильник? — взвизгнула Галина Семёновна утром.
— Я! — отозвалась Татьяна Викторовна с балкона. — Там рассол! На солянку!
— Ой, как мы всё знаем, — ехидно заметила свекровь. — Только солянку я варю в среду, а сегодня вторник. Мой черёд!
— Просто хотела помочь, — фыркнула мама.
— А я не просила!
— Зато я прошу, — Лена поставила Соню в манеж. — Мамы, пусть каждый готовит в свой день. Иначе будет, как в прошлый раз: три супа и горы грязной посуды.
— Ничего, съели же! — не унималась Галина Семёновна. — А я потом час отмывала плиту. У меня, между прочим, сердце!
Муж Лены, Сергей, в такие моменты либо убегал «на пробежку», либо включал музыку погромче. Говорил, что работает, но Лена знала — он просто не хотел ввязываться. Выбрать сторону? Невозможно. Проще сделать вид, что ничего не происходит.
— Лена, поговори с мужем, — шептала Татьяна Викторовна, когда Сергей выходил. — Пусть скажет матери, чтобы не лезла. Внучка-то общая!
— Мам, ты тоже не отстаёшь, — тихо ответила Лена.
— А как иначе, если всё валится? Кто с Соней гуляет? Кто купил ей тёплые сапожки? Кто стирал ночью?
— Хватит. Это не соревнование.
Но оно было. Все трое — Лена, мать и свекровь — каждый день боролись за звание «главной хозяйки». А Сергей… Сергей просто выживал.
Однажды вечером кухня превратилась в поле боя.
— Я же говорила: среда — мой день! — орала Галина Семёновна. — Почему опять твоя кастрюля?
— Потому что я с ребёнком, и мне некогда сверяться с твоим дурацким графиком! — вспылила Татьяна Викторовна.
— А кто вас сюда звал?
— Звала?! Да я, между прочим, кухню ремонтировала, пока вы по санаториям катались!
— Ой, у вас на всё один ответ — «я всё сделала». Может, ещё и внучку за вас родили?
Лена ворвалась на кухню как раз в тот момент, когда солянка — та самая, «не по расписанию» — бурно выкипала на плиту.
— Всё! Хватит! — крикнула она. — Убирайте обе кастрюли! Завтра будет суп из терпения!
Обе замолчали.
— Я вам не мячик для перепасовки, поняли? Я живой человек! У меня ребёнок, недосып, и ни малейшего желания готовить! — голос дрогнул. — Прекратите!
Она захлопнула дверь ванной. Тишина. И только тут до неё дошло: ни мать, ни свекровь не виноваты. Они просто не умеют отступать.
На следующий день Лена объявила: стирка будет общей. Раз уж бельё вечно путается, носки пропадают, а полотенца висят вперемешку — надо разобраться.
— Наконец-то! — одобрила Татьяна Викторовна. — А то я свои халаты уже не найду.
— А я — наволочки! — поддержала Галина Семёновна.
На кухне натянули верёвку — у каждой свой угол. Лена мыла пол, Соня спала, а две бабушки сидели на табуретках, устало смотрели на развешанные пелёнки и молчали.
— Знаешь, — первая заговорила Татьяна, — а зачем я тут вообще? Дочь взрослая. Зачем лезу?
— Чтобы не чувствовать себя ненужной, — тихо сказала Галина Семёновна. — Мы же… как будто отработали своё. Осталось только ждать. А с внучкой — жизнь.
Татьяна кивнула. Помолчали.
— Я одна троих поднимала. Без помощи. А теперь… будто хочу всё исправить. Сделать правильно.
— А я — по-своему, — усмехнулась свекровь. — У меня порядок: график, контроль. Иначе хаос.
— А может, Лена сама справится? — осторожно предложила Татьяна. — Мы ведь не соперницы?
Лена вышла из ванной и замерла: две женщины сидели рядом. Без ссор. Без супа.
Она прошла мимо, поцеловала Соню и сказала:
— Мы с Сергеем переезжаем. Нашли двушку. Там тихо.
— Совсем? — испугалась мать.
— Недалеко. Просто… пора.
— А Соня?
— Будете приходить. По очереди, — улыбнулась Лена. — Без кастрюль.
Через месяц Лена проснулась в своей спальне. Тишина. Ни криков, ни запаха щей.
На кухне Сергей жевал бутерброд.
— Как ощущения? — спросил он.
— Непривычно. Но хорошо. Похоже, я наконец хозяйка.
Он кивнул. Потом сказал:
— Может, я сегодня приготовлю?
— Конечно. Только помни: ты по четвергам.
Они рассмеялись.
Прошёл год.
Лена спокойно пила кофе у окна. Соня играла с куклами, Сергей читал ей сказку, но больше для себя. Воскресенье — редкий день, когда никто никуда не торопится.
Раздался звонок.
Лена даже не удивилась.
— Мам, привет, — улыбнулась она, открывая дверь Татьяне Викторовне.
— Доча! Ой, моя крошка! — бабушка схватила Соню на руки. — Как ты выросла!
— Мам, без еды. Договорились? — напомнила Лена, глядя на пакет.
— Какая еда? Это витамины. Орехи, су— А орехи — это разве еда? — хитро улыбнулась Татьяна Викторовна, и, глядя на её лицо, Лена поняла, что тишина — это не отсутствие звуков, а умение слышать только самое важное.
