Одна против всех
Валерия впервые увидела маяк в книжке, когда ей было пять. На картинке он стоял одинокий и гордый, а вокруг клубилось море, чёрное, как смола. Девочка прижала ладони к странице и прошептала: «Я буду жить там». Родители рассмеялись. Бабушка покачала головой: «Фантазёрка ты моя». А тётя Галина лишь фыркнула: «Бредни. Выучись на инженера — будет толк».
И Валерия выучилась. Поступила на радиотехнику, потому что это звучало солидно. Но сердце всё равно рвалось к морю. После пар она чертила в тетрадях башни с огнём, перечитывала Жюля Верна, засыпала под рокот прибоя в наушниках, а в отпуск рванула не в Турцию, а в Мурманск.
— Ну и придурь! — вздыхала мать. — Все в Сочи отдыхают, а она — в эту глухомань!
— Мне там нравится, — улыбалась Валерия.
— Тебе бы замуж, а не по маякам шляться!
После института Валерия устроилась в фирму по ремонту навигационного оборудования. Работа — схемы, транзисторы, паяльник. Но однажды начальник вызвал:
— Есть вариант. На Крайний Север. Посёлок рыбацкий, радиомаяк. Берёшь?
Она кивнула, даже не думая. Будто всю жизнь ждала этого звонка.
— Тяжело там. Вахта три месяца. Только маяк да старик-сторож.
— Я согласна.
Мать взорвалась:
— Ты сдурела? Мы тебя из деревни вытянули, а ты назад в медвежий угол?!
— Мам, это моё.
— Твоё — это с голодухи сдохнуть в снегах!
Отец молча курил у окна. Потом хлопнул ладонью по подоконнику:
— Пусть едет. Жизнь одна.
Посёлок звался Орлиный. Четыре дома, причал, лавка да маяк на скале. Когда Валерия вышла из вертолёта, ветер едва не сбил её с ног. Море ревело, как зверь, чайки визжали, а небо нависало так низко, что казалось — вот-вот рухнет. Но внутри у неё пело.
— Ты Валерия? — Подошёл коренастый старик в промасленной телогрейке. — Я Степан. Сторож. Тут всё держится на мне.
Он рассмеялся, взял её рюкзак и повёл к домику у маяка. Внутри пахло дымом, хлебом и старыми книгами. На столе — керосинка, на полках — ракушки и потрёпанные томики.
— Вот твоя келья. Маяк — твой. Станция древняя, но живая. Поможешь содержать.
— Справлюсь.
— Вижу, что справишься. У тебя глаза — как у моряка.
Первые месяцы дались тяжело. Штормы, одиночество, бесконечные ночи. Валерия чинила аппаратуру, подружилась с местными — особенно с Анфисой, хрупкой продавщицей из лавки.
— С тобой поговорить — будто чаю с мёдом напиться. Душа оттаивает, — говорила та.
А Валерия по вечерам сидела на ступенях маяка и писала письма. Себе. В будущее. В прошлом у неё были только чужие ожидания. Теперь — только она сама.
Как-то раз пришла посылка. Из города. Письмо от матери:
«Ну и чудачка ты. Мы с Галей не понимаем, чего ты там нашла. Но отец хвастается. Приезжай, если передумаешь. Хотя бы пиши».
Валерия вздохнула. Где-то глубоко внутри впервые за долгое время стало тепло.
Прошло три месяца. Валерия собиралась в город. Маяк стал ей родным. Степан обнял её крепко:
— Возвращайся. Без тебя тут пусто.
Дома её встретили холодно. Мать копошилась в её вещах, тётя Галина бурчала:
— Бессмыслица. Брось эту блажь, найди нормальную работу.
Но Валерия уже знала — назад она не вернётся. Решение было принято. Её решение.
Через полгода она снова стояла у маяка. Шторм улёгся. Степан махал ей с крыльца:
— А я тут пирогов напёк!
Теперь у неё была своя комната, табличка на двери: «Инженер-навигатор. Валерия Морская». Так её прозвали рыбаки.
— Ты как погода, — смеялся Степан. — То грозная, то солнышко.
Люда, девочка с соседней улицы, приносила рисунки — маяки, точь-в-точь как Валерия в детстве. Рыбаки одаривали свежей треской. Кто-то даже засылал свах.
— Степан, а ты почему не женат? — спросила как-то Валерия.
— Был. Да она в море осталась. Давно. С тех пор маяк — моя семья.
— Прости…
— Не за что. Ты здесь — будто её голос вернулся.
Однажды на маяке сгорел передатчик. Валерия коптила сутки без сна, связалась с начальством, вызвала ремонтников. Приехала бригада. Среди них — парень лет тридцати, Мирон.
— Так ты и есть та самая Валерия с маяка? О тебе легенды ходят.
— Да ладно. Я просто делаю своё дело.
Они пили чай, спорили о схемах, смеялись. Мирон задержался на пару дней. Уезжая, сказал:
— Вернусь. Если не прогонишь.
— Прогоню, если не вернёшься.
Валерия стояла на краю скалы. Волны били в камень. За её спиной мигал маяк. Её маяк. Ветер рвал волосы. Она раскинула руки и крикнула:
— Эй, жизнь! Я дома!
И жизнь ответила ей — рокотом волн, светом в башне и тихим голосом внутри: «Ты нашла себя».
С тех пор Валерия не сомневалась. Потому что каждый вечер, когда зажигался огонь на вершине, она знала: кто-то в море увидит этот свет и найдёт дорогу домой.
А это — главное.
Весна в Орлином пришла внезапно. Снег не таял — испарялся. Валерия стояла на крыльце маяка, смотрела на свинцовое море и чувствовала то, зачем приехала: покой.
— Ну что, Морская, готова к сезону? — Степан вышел с кружкой чая.
— Почти. Осталось пару проводов перепаять, и можно запускать автоматику. Начальник звонил — новое оборудование везут.
— Справишься?
— Я — да. А ты?
— Я с этими железяками с семидесятого года.
Он кивнул в сторону бухты, где вода блестела, как ртуть.
— Людей жалко. Боятся, что маяк закроют. Ты же слышала разговоры?
ВаСолнце поднялось выше, осветив их лица, и Валерия поняла — теперь этот свет будет гореть не только в маяке, но и в их сердцах, навсегда.