**Брат, о котором молчали**
— Оля, это кто с тобой на фото? Какой-то франт в кожанке! — Николай Морозов ткнул пальцем в пожелтевший снимок, лежавший в потрёпанном альбоме с выцветшей обложкой.
Новая квартира Морозовых, куда они въехали на днях, пахла свежей побелкой, картоном и ванильной свечой, которую Катя поставила на подоконник. В зале, заваленном коробками с хрупкой посудой и старыми одеялами, стоял массивный стол, где Катя, их двадцатипятилетняя дочь, перебирала альбом, найденный за стопкой полотенец. На фото молодая Ольга в ситцевом платье, с косой до пояса, стояла рядом с незнакомым парнем в косухе, оба смеялись, а за ними виднелся облупившийся фонтан в городском саду. Николай, в мятом клетчатом пиджаке и с седыми вихрами, нахмурился, очки съехали на кончик носа, а кулаки непроизвольно сжались.
Ольга, распаковывающая сервиз «Гжель», выпрямилась со стоном. Её русые волосы, тронутые сединой, были собраны в небрежный пучок, а лицо напряглось при виде фотографии.
— Коля, ну серьёзно? — голос её звучал резко. — Этому снимку тридцать лет! К чему эти раскопки?
Катя, в футболке с надписью «МГУ» и рваных джинсах, перелистывала страницы. Её обручальное колечко поблёскивало под светом лампы. До свадьбы оставался месяц, и тревога читалась в каждом её движении.
— Пап, ну хватит, — взмолилась она, вертя кольцо. — Мам, скажи, кто этот парень, и забудем.
Николай скрестил руки, брови поползли вниз.
— Рассказать? Оля, я его впервые вижу! — тыкая в фото, рявкнул он. — Это твой бывший, что ли?
Ольга швырнула тряпку на стол, подняв облако пыли.
— Бывший?! Коля, ты рехнулся! — глаза её сверкнули. — Тридцать лет вместе, а ты мне не веришь?!
Катя вскочила, альбом дрогнул в её руках.
— Хватит орать! — голос её дрогнул. — У меня свадьба через месяц, а вы тут в «Ментовские игры» играете! Давайте разберём коробки и забудем эту дурацкую фотку!
Но снимок уже стал искрой, от которой вспыхнули старые обиды. К вечеру гостиная, освещённая торшером с бахромой, гудела от перепалки. Ольга швыряла тарелки в шкаф, Николай чавкал чаем из кружки «Самый лучший папа», а Катя, раскладывая фото на диване, чувствовала, как дрожат её пальцы.
— Оля, я не идиот! — Николай грохнул кружкой. — Ты про этого типа ни слова за тридцать лет! Какие ещё тайны у тебя есть?
— Тайны?! — Ольга сжала треснувшую тарелку. — Ты сам их придумываешь! Может, я спрошу, с кем ты в девяностых в Питер ездил «по работе»?!
Катя вскочила, растрепав косу.
— Прекратите! — её голос сорвался. — Я не хочу, чтобы вы испортили мне свадьбу!
В пылу она дёрнула альбом, Николай потянул его на себя — страница с треском разорвалась пополам.
Тишина повисла, как тяжёлый занавес. Ольга ахнула, прижав руку к губам.
— Катя… — шёпотом произнесла она. — Это был наш с Сашей альбом…
Николай опустился на стул, побледнев.
— Чёрт… — прошептал он, снимая очки. — Простите. Я… я перегнул.
Катя, прижимая обрывки фото к груди, расплакалась.
— Это я виновата… Я просто хотела, чтобы мы были семьёй…
На следующий день Ольга отправилась в парк, где когда-то сделали тот снимок. Фонтан, теперь облезлый, всё ещё журчал. Она вспомнила брата Сашу — его гибель в автокатастрофе, его мечты стать художником… Слёзы катились по щекам, но рассказать мужу она боялась — слишком больно.
Тем временем Катя, встретившись с подругой Леной в кафе, жаловалась:
— Родители грызутся из-за какой-то фотки! Папа думает, что у мамы роман был, мама орёт… А я боюсь, что они разведутся перед свадьбой!
Лена, потягивая капучино, покачала головой:
— Поговори с мамой. Может, там совсем не то, что папа нафантазировал.
Вечером Николай, найдя старый дневник Ольги, не решился его открыть. Вместо этого он подошёл к ней, пока она склеивала альбом скотчем.
— Оль… прости, — голос его дрогнул. — Я дурак. Но… скажи, кто этот парень?
Ольга вздохнула, пальцы её дрожали.
— Это… не то, что ты думаешь. Дай время, ладно?
Он кивнул, обняв её.
— Ладно. Но знай — я тебя люблю. Даже когда ворчу, как старый пёс.
Она улыбнулась сквозь слёзы.
— И я тебя… Только альбом больше не рви. Он… он и Саше был дорог.
— Саше? — Николай нахмурился. — Это тот парень?
— Потом расскажу…
На следующее утро Катя, роясь в шкафу, нашла конверт с надписью «Для семьи». Внутри лежало письмо:
*«Если вы это читаете, значит, я не решилась сказать. Человек на фото — мой брат Саша. Снимок сделан за месяц до его гибели в 1990-м. Он был моей опорой, мечтал рисовать… Я не успела попрощаться. Берегите друг друга. Оля».*
Катя ворвалась в кухню, где пахло яблочным пирогом:
— Мам, пап, читайте! — она протянула письмо.
Ольга, прочитав вслух, разрыдалась. Николай обнял её:
— Оль, прости… Я же знал Сашу! Он мне «Москвич» чинил! Почему молчала?
— Боялась, что заплачу… — она вытерла слёзы. — Он был частью меня…
Катя прижалась к матери:
— Теперь он часть нас всех.
За чаем с пирогом они вспоминали Сашу — его шутки, рисунки, как он учил Ольгу кататься на велосипеде… Николай рассказал, как они с Сашей чинили машину и пили квас у того фонтана.
Через месяц на свадьбе Кати среди фото в альбоме появился и снимок Саши — теперь уже не спрятанный. А вечером, поднимая кружку с чаем, Николай сказал:
— За семью. И заА потом Сашин портрет занял почётное место на комоде в гостиной, и каждый раз, проходя мимо, Ольга тихо улыбалась, будто брат всё ещё был рядом и подмигивал ей из прошлого.