Судьба распахнула дверь в свет
Как переменчивы пути людские! То черная полоса, то белая — и вот уже нежданное счастье ослепляет, о котором и в мыслях не держал. Так случилось с Агафьей Семёновной.
**Вечерние беседы у крыльца**
По ночам, когда сон бежит от старых глаз, Агафья вспоминает прожитые годы. В юности вышла она за Терентия. Любили крепко. Во всяком случае, она-то знала: он — её судьба. Построил Терентий дом, мечтая о детском смехе под крышей.
Хозяйствовали вместе. Бывало, управившись с огородом, садились на завалинку — делились мечтами.
— А вот, Гаша, пристроить бы горницу, — размышлял Терентий. — Дом крепок, да тесен. Ребятня пойдёт — где им резвиться?
Агафья обнимала мужа — золотой был человек, заботливый.
Часто так сидели, но Терентия терзала одна мысль, хоть и молод ещё был.
— Коли судьба распорядится, чтоб я первым ушёл, — говорил он, — похорони меня по-людски. Достойно.
— Полно тебе, Терёша! О чём толкуешь? Жить да жить нам ещё! — крестила его Агафья.
— В детстве видел, как нищего старика хоронили. Яма да крест из жердей. Ни имени, ни цветка. Запало в душу. Боюсь такого… Так что, Гаша, если что…
— Ну что ты, — гладила его по руке Агафья, — время придёт — всё как надо сделаем.
**Цель, что гнала вперёд**
С той поры Агафья задумалась: копить надо смолоду — и на старость, и на упокой. У каждого своя забота, что движет им. У Агафьи Семёновны была такая. Состарилась одна, деньги в сундук складывала — на смерть. Хотела лечь в землю по-христиански. Мысль эта въелась в сердце. Деньги прятала за икону — ни родни, ни близких не было. Накопила много, а тратить не решалась — привыкла. Годы текли, будущее туманно. Детей Бог не дал. Так и жила — одна.
Но судьба распорядилась иначе: не Агафья хоронила Терентия, а другая. Ушёл от неё муж. Не от любви, а так вышло. Молодыми были, когда Терентий, работая шофёром, поехал в соседнюю деревню — с урожаем помогать. Там и встретил первую любовь — Фёклу.
Оказался в её постели. Каялся потом, мучился. Хотел забыть, да… В другой раз, приехав в ту деревню, увидел Фёклу с трёхлетним парнишкой — вылитый он.
— Фёкла, да это ж мой сын! — не спросил, а признал Терентий.
— Твой, Терёха. Степанко, — и он прижал к груди мальца.
**Удар, что снесла безропотно**
Как-то Агафья во дворе копошилась. Подъехал Терентий на грузовике, а следом — с сыном за руку. В миг поняла: его кровь.
— Прости, Гашенька. Не чаял такого. Вот он, сынок мой — Стёпка. Помнишь, в ту деревню ездил? У Фёклы столовался. До армии с ней… так вышло…
Глядела Агафья на Стёпку, улыбалась, а слёзы катились. Добрая была — радовалась, что у мужа дитя есть, раз ей не дано.
— Хоть с другой познал отцовство, — думала сквозь слёзы.
Долго говорили. В конце концов решила Агафья:
— Отцу ребёнок нужен. Значит, так суждено. Рада за тебя. Уходи, Терёша. Живи с сыном.
Ушёл Терентий. Но не забывал Агафью — навещал, то один, то со Стёпкой. А она радуется — пирогов напечёт, самовар поставит. Помогал Терентий — мужские руки в хозяйстве нужны. Стёпка рос, в отца — тоже Агафье помогал, уважал её.
— Спасибо, Агафья Семёновна, — кланялся Терентий. — Что по-людски к нам…
**Чёрная весть**
Стёпка уже школу заканчивал, когда в двери постучалась женщина в чёрном платке.
— Нет больше Терентия. Поместили…
Долго сидели. Агафья Фёклу утешала, а сама еле дышала.
— Покажи мне могилу. Навещу…
Часто потом Агафья на погосте бывала. Разговаривала с Терентием:
— Всё, как хотел, Терёшенька. Стёпка постарался — памятник тебе добротный, цветы свежие. Зла не держу. Страшно одно — совсем я одна…
Прошли годы. Видела во сне Терентия — молча улыбался, потом таял. В тот день собралась на кладбище. Лёгкий морозец щипал щёки. Вспомнила — любил Терентий подмороженную калину. Сорвала гроздья — и в путь.
**Горе Стёпкино**
Ещё издали заметила у могилы высокого мужчину. Подошла — седина в висках блестит. Узнала Стёпку, но не стала мешать. А он не слышал, как подкралась.
— Батюшка, подскажи… — дрожал его голос. — Сынок мой, Мишенька, заболел тяжко. Лекарства дорогие… Уж и дом заложили, и золото продали — не хватает. А хуже ему…
Не выдержала Агафья — кашлянула. Обернулся Стёпа.
— Тётенька Гаша! Да как же не помнить! Ваши пироги с вишней — мать так не умела!
Агафья вздохнула:
— Значит, помнил Терентий… А вслух: — Прости, Стёпушка, невольно подслушала. Что-Она достала из-за иконы заветный узелок с деньгами и протянула Стёпке, а когда внук Мишенька выздоровел и назвал её бабушкой, Агафья Семёновна поняла — вот оно, настоянастоящее счастье, ради которого и стоит жить, даже если судьба долго испытывала её одиночеством.
