Не плачет, не ждет, не тоскует
Муж Полины всегда был сдержанным, тихим, спокойным, учтивым. Григорий и двадцать три года назад таким же был, когда сделал ей предложение.
Летним вечером, как обычно, гуляли они за деревней у реки, и вдруг он остановился, взял её за руки и тихо проговорил:
— Поля, давай соединим наши судьбы. Мы с тобой — одно целое. Это судьба.
Григорий смотрел на неё спокойно и был уверен — не откажет. Чувствовал, что любима. Девушка вся зарделась от счастья, сердце застучало:
— Да, Гриша, да. Выхожу за тебя.
Оба сияли от радости.
— Новый дом для нас построю, отец поможет. Место уже выбрали. Пойдём, покажу.
Шли, держась за руки, остановились под разлапистой рябиной.
— Вот тут. Только дерево спилим — старое, как бы на дом не рухнуло. Потом новое посадим.
— Замечательно, Гриша, из окон реку видно будет.
После свадьбы жили у его родителей, но вскоре дом достроили. Григорий ещё и вторую половину с отдельным входом возводил.
— Для детей. Вдруг кто-то в деревне останется. Пусть своё жильё будет.
— Какой ты у меня прозорливый, — умилялась Полина.
Детей много не было, родилась лишь дочка. Вырастили её, а потом она в институт поступила и огорошила родителей:
— Мам, пап, не рассчитывайте, с вами жить не останусь. В городе хочу, да и Сашка у меня там есть.
Так и пустовала вторая половина дома. Полина там убиралась, окна мыла, а Григорий и не заходил. В своей части места хватало — чисто, уютно. Жили вдвоём, дочь училась. За все двадцать три года муж ни разу Полину не обидел. Всегда ровный, голос не повышал, односельчане уважали.
Но вот этот тихий, спокойный Григорий два дня назад после работы заявил:
— Поля, трудно мне это говорить, но наша совместная жизнь подошла к концу. Понимаешь, так сейчас у многих — лет через двадцать чувства угасают. Я встретил другую. Благодарен тебе за всё. Соньку не брошу, помогу институт окончить, за деньги не переживай. Дом ваш с дочкой.
Григорий ещё что-то говорил, но Полина молча опустилась на диван, слова доносились будто сквозь вату. В ушах стучало. Потом услышала:
— Прости…
И он вышел с чемоданом, заранее собранным, тихо прикрыв дверь.
Полина плакала.
— Почему так? Хоть у многих так бывает, но я не ждала, что к нам придёт. Где-то недоглядела. Хочется закрыть глаза и увидеть, что это сон. Открою — и всё как было. Ничего не случилось. Просто приснилось. Любимый муж, тихий, спокойный, ушёл навсегда, — думала она первые дни.
Неделю, а может больше, теплилась надежда — вдруг вернётся. Но нет. Полина не знала, куда и к кому ушёл муж, и не спрашивала. Ушёл и ушёл. Время шло, она успокоилась, только иногда думала:
— Вот судьба… Сначала подарила мужа, потом отняла. Теперь привыкаю жить одной. Вся жизнь перечёркнута. Может, Григорий уже забыл, а я пока нет… Но отпустила. Бог с ним.
Уже не плакала — всё выплакала. Но иногда мысли о бывшем муже накатывали. Развелась сразу, как он ушёл. Глядя в окно, рассуждала:
— Где-то живёт Григорий, новую любовь нашёл. Для меня это как гром среди ясного неба. Никогда не был балагуром, гулякой… От него такого не ждала. Ан нет, случилось…
Прошло шесть лет. Обида улеглась. Не верила, что время лечит, но боль притупилась. Уже и пятьдесят стукнуло. Выглядит хорошо, и в молодости красавицей была. Сонька за городского замуж вышла, в области живёт, внук уже есть. Правда, редко привозят.
Полина пришла с работы, пила чай в беседке — лето, в доме душно. Во двор зашла соседка Татьяна, медсестра, бодро так начала:
— Привет, чего грустишь?
— Сама не знаю, взгрустнулось что-то.
— А я новость важную принесла! — интригующе подмигнула.
— Ну и…
Татьяна улыбалась, тянула паузу, потом выпалила:
— Смотрю я на твой двор — красота! Розы, цветы… Всё благоухает, а любоваться некому.
— Таня, давай ближе к делу. Не за цветами же ты пришла.
— Верно… Ты слышала, наш доктор Семёныч на пенсию ушёл? А нового прислали — тоже Семёныч, только Владимир. Жильё ему обещали, но ждать ещё месяц. Вот и надо где-то перекантоваться. Я предложила у тебя.
— Что?! Зачем мне это?
— Как зачем? У тебя четыре комнаты, отдельный вход. Твоя Сонька не захотела с тобой жить, пусть хоть кто-то там поселится.
— Не надо мне жильцов.
— Поздно, Поля, поздно. Он через час придёт.
Полина вздохнула, поднялась и пошла за Татьяной готовить комнату. Не прошло и часа, как во двор вошёл статный мужчина.
— Добрый вечер. Я — Владимир Семёныч. Можно просто Володя.
— Полина, — ответила она, пожимая руку.
Жилец ей понравился. Володя был лет на пять младше. Мелькнула шальная мысль:
— Будь я помоложе… Но мне уже полтинник.
И мысль эта растворилась.
Вскоре они уже сидели в беседке, пили чай. Татьяна забегала, но ненадолго — дома семья. Полина ловила на себе его восхищённый взгляд.
— Не может быть… Кажется, от тоски мерещится. Хотя… Родственные души. Взгляды совпадают.
Володя с её разрешения поставил во двор машину. А в выходной предложил:
— Может, съездим в город? В кино, кафе… Нам, холостякам, грех дома сидеть.
— Поедем, — легко согласилась Полина. Знала, что он в разводе.
Выходной прошёл прекрасно. Стали ездить регулярно. Односельчане судачили:
— Повезло Полине. Жильца себе отхватила. Хоть и старше она. Доктор-то видный, найдёт себе молодую. Зачем ему Полина за пятьдесят?
Как-то зашёл разговор о жизни.
— Володя, почему ты такой видный и не женат?
— Поздно женился. Медики долго учатся. Сначала училище, потом институт. Были романыОни стояли под той самой рябиной, теперь уже крепко взявшись за руки, а в душе у Полины наконец наступила тишина — как будто всё, что было до этого, и правда оказалось лишь странным, тяжёлым сном.