Лишний рот
За столом пришлось потесниться. Пятиметровая кухонька едва вмещала пятерых: двух взрослых и троих ребятишек.
— Ваня, притащи табурет из зала, — сказала мать.
Семнадцатилетний парень вздохнул, но послушно отправился за табуретом.
— Вот. Стол подвинем — и все поместимся. Ничего, Максюша, ничего, — женщина даже не взглянула на пятилетнего мальчонку, из-за которого затеялась вся эта кутерьма, а повернулась к мужу, всем видом показывавшему недовольство перестановками.
Первой тарелку с дымящимся борщом Галина поставила перед главой семьи. Быстро накрошила хлеб, положила сало, сунула дочери головку чеснока — чистить. Вскоре на столе появились и остальные порции. Старший сын, глядя на отца, отламывал кусок серого хлеба, клал сверху тонкий ломтик сала и отправлял в рот, заедая ложкой борща. Чеснок они с отцом разобрали мгновенно, оставив блюдце пустым.
Максим держал ложку, но не ел, наблюдая за мужчинами напротив. Ему страсть как хотелось повторить за ними, но тарелки стояли слишком далеко.
— Ешь, — десятилетняя Оля протянула ему хлеб, потом сало.
Максим схватил угощение и принялся жевать с таким видом, будто это был пломбир. Галя улыбнулась и тоже взяла ложку.
От добавки отец отказался. Ваня молча кивнул. А дочь попросила соль для хлеба. Чай пили молча, уткнувшись в кружки. Сушки и пряники из сухарницы исчезали стремительно — все торопились.
После ужина Владимир первым встал из-за стола и бросил:
— Теперь дети кушают первыми, потом мы с тобой. Стол маловат.
Галя замерла с тарелкой в руках, хотела возразить, но промолчала. Ваня зло косился на младшего, жевавшего пряник.
Накануне отец вернулся домой не один. Распахнул дверь и подтолкнул мальчишку вперёд.
— Проходи, Максим, — Галя стояла в прихожей с полотенцем.
Было ясно — родители этот момент обсудили, и появление мальчика стало осознанным решением.
— Это кто? — Ваня вышел из комнаты с учебником.
— Это Максим, — ласково ответила мать.
— Я слышал имя. Кто он? — сын не унимался.
Владимир и Галя не готовились к такому. Конечно, стоило предупредить детей, но они не придали этому значения.
— Максим будет жить с нами. В вашу комнату поставим раскладушку.
— В нашу?! — Оля выскочила в коридор.
Их с братом комнату и так делил шкаф — куда там ещё кровать?
— Ничего, потеснитесь.
Авторитет отца был незыблем. Порой ему даже говорить не требовалось — стоило строго посмотреть, и дети без лишних слов делали, как надо.
Семь лет назад Владимир ушёл из семьи. Разразился скандал. Всегда сдержанная Галя рыдала в истерике, умоляла не бросать с двумя малышами. Но он просто собрал вещи и ушёл. Влюбился. Познакомился с Татьяной на заводе — и всё, ни о чём больше не думал. Дети его не удержали. Через два года он вернулся. С тем же рюкзаком. Не просил прощения, просто сказал на пороге:
— Если на развод подавала — уйду. Там всё кончено.
Галя не нашла слов. Сколько ночей она ждала этого момента, как мучилась… И вот он тут. А сказать нечего. Простила давно. Просто хотела увидеть.
Почти год жили, как соседи, пока Владимир не раскаялся перед женой. И Галя оттаяла. Всё вернулось на круги своя, лишь слегка изменив курс. А тут появился Максим.
Та женщина, Татьяна, не болела — ей просто не нужен был ребёнок. Он мешал ей «летать бабочкой». А родила, потому что от завода давали комнату — жилищный вопрос решался.
— Забирай или в детдом отправлю, — заявила она Владимиру, когда тот пришёл навестить сына.
— Куда мне его? Нас в двушке четверо!
— Не знаю. Когда рожала, ты у меня не спрашивал, куда потом.
— Думал, ты его хочешь.
— Ха. Думал… До конца месяца решай. Первого числа — мой выходной, сдам его, если не заберёшь.
Она блефовала, зная, как Владимир привязан к сыну. Так и вышло.
Галя сразу согласилась принять мальчика, не раздумывая. Она не делила детей на своих и чужих, старалась дать каждому то, что нужно. Любила всех одинаково.
Шло время. Купили большой раскладной стол на кухню, чтобы собираться всем вместе. Для Оли удачно отгородили угол в зале, освободив место для мальчишек. Получилось неплохо: у окна стол, у стены — шкаф и кровать.
Вот уже и Ваня поступил в институт, а Максим пошёл в школу. Казалось бы, все должны были привыкнуть друг к другу. Но Ваня всё чаще показывал своё недовольство младшим братом. Даже то, что у них один отец, не играло роли. Мать мягко вмешивалась, сглаживая конфликты, чтобы не задеть Максима. При отце же Ваня молчал. Оля сразу приняла брата и привязалась к нему — он был ближе ей по характеру, чем старший.
Максима не обделяли. Как и остальным, ему покупали одежду, игрушки, готовили к школе. Галя привыкла делить всё на троих. А вот Ване это не нравилось. За глаза он называл брата «лишний рот», говорил это свысока, с пренебрежением. Если родителей не было, отрывался на младшем по полной. Подставлял его, сваливал свои проделки. Порой мальчика наказывали за то, чего он не делал.
Однажды, вернувшись с учёбы, Ваня за обедом съел котлету с макаронами, а потом, чтобы подколоть брата, взял ещё одну. Галя нажарила ровно по котлете на каждого. Ваня это знал.
Вечером она достала сковородку, разогрела котлеты, сварила гречку и стала кормить семью.
— Ой, кто лишнюю взял? — спросила она.
— Максик в обед таскал, Оля видела, — с довольным видом сказал Ваня.
Оля кивнула. Она и правда видела, как брат ел котлету.
— Да, я съел одну, — подтвердил Максим.
— Одну? Я же просила оставить по котлете на ужин.
— Да. Это Ваня съел, а на меня валит, как в прошлый раз.
Галя даже не взглянула на старшего, поставила перед Максимом свою порцию с гречИ когда Максим впервые засмеялся за ужином вместе со всеми, Ваня вдруг понял, что этот “лишний рот” давно стал частью их семьи, такой же родной и незаменимой, как мамин борщ или отцовские шутки.