Тесно!
Лариса с удивлением читала сообщение в телефоне:
«Здравствуй, дочка! Извини, что не писал раньше, были причины. Мы с твоей матерью расстались, когда тебе было три года, ты меня не помнишь. Не стану оправдываться — ушёл к другой, потому что полюбил, и не виню себя. Оставил матери квартиру, вещи, платил алименты — в общем, подло не поступил.
Теперь к делу. Пять лет назад мы с новой семьёй переехали в Австралию. Моя мать, твоя бабушка Екатерина Ивановна, осталась в России — не захотела уезжать. Жила в двушке в хрущёвке, я оплачивал её лечение, но недавно она умерла. Прилететь я не смог — далеко и дорого, хотя живём неплохо.
Близких у неё не было, продавать квартиру нет смысла — хлопот много, а выручка копейки. Поэтому оформил наследство на тебя. Документы уже у адвоката, тебе нужно с ним связаться. Услуги оплачены, остальное — пошлины и налоги. Главное — следи за могилой, поставь памятник. Взамен получаешь жильё.
Это подарок тебе лично. Мать уже получила от меня всё — квартиру, алименты. Её новый муж и дети меня не интересуют, так что наследство только твоё.
Будь счастлива. Твой отец, Виктор Сергеевич Морозов».
Дальше шли контакты адвоката. Лариса тут же позвонила, договорилась о встрече на завтра. Решила пока молчать — сначала проверить всё самой.
Жили они с матерью и сводной сестрой Ириной в двушке. Ира, младшая на три года, уже успела выйти замуж и родить двоих. Они вчетвером ютились в большой комнате, а Лариса с матерью — в крохотной спальне. Если история с квартирой правда — это шанс! У неё скопилась небольшая сумма на ипотеку, но теперь, возможно, свой угол появится без долгов.
Отец прислал план — старая хрущёвка, двушка со смежными комнатами, без ремонта. Но своя! Не надо будет терпеть ор от племянников, делёж еды из холодильника, вечную грязь на кухне. Можно принять ванну с пеной, выйти в одном полотенце, заварить кофе и работать за ноутбуком — её дизайнерские проекты неплохо продавались.
А главное — наконец-то личная жизнь! В одной комнате — спальня, в другой — гостиная. Можно приглашать друзей, а не ютиться в углу.
На следующий день адвокат — мужчина в дорогом, но небрежном костюме — подтвердил всё. Квартира оказалась потрёпанной, но жилой. Оформление займёт полгода, но ключи дали сразу. Ремонт пока делать не советовали, но замок поменять стоило.
Вечером Лариса рассказала матери. Та сразу насторожилась:
— Почему Виктор решает это через тебя?
— Потому что я его дочь!
— А я его бывшая жена, вопросы имущества должны решаться со мной!
— Мам, это бабушкина квартира, и она завещала её мне. Папе просто некому этим заняться.
— Значит, ты одна будешь там хозяйничать? А мы?
— Вам тут будет полегче — одним человеком меньше.
Мать нахмурилась:
— Я думала, мы обменяем обе квартиры на одну большую…
— Нам не хватит на четырёхкомнатную. Да и зачем? Ира ещё детей нарожает, и опять будет тесно.
— Тогда давай я перееду с тобой. Там же две комнаты.
— Смежные! Это та же коммуналка, только вдвоём. А Ира получит целую квартиру. Нет, мам, я хочу пожить одна.
— Ты эгоистка! У Иры муж, дети…
— А у меня ничего нет! — вспылила Лариса. — Ира хоть замужем, а я даже парня привести не могу! Теперь смогу. И детей завести. Всё, хватит!
Она резко надела наушники, отвернулась. Мать включила ток-шоу на полную громкость, хотя знала — дочь не услышит. Слёзы катились по её щекам.
