После шестидесяти лет брака я узнал, что вся моя жизнь была ложью.
Когда моя жена, с которой мы прожили шесть десятилетий, умерла, я понял, что делил жизнь с женщиной, которую не знал вовсе.
Я всегда думал, что счастливо женат на прекрасной женщине, любящей меня. Но в восемьдесят два года осознал: моя жизнь — сплошной обман, а моя супруга была для меня чужой.
Мы с Анастасией поженились, когда мне было двадцать два, а ей — двадцать. Она была моим миром. Когда она внезапно умерла от инфаркта, я потерял почву под ногами.
Всегда мечтал о детях. Но в конце двадцатых мы узнали, что Анастасия бесплодна. Врачи разводили руками — в те времена не было ЭКО.
Я предлагал усыновить ребёнка, но она заявила, что не сможет полюбить чужого. Мы поссорились — единственный серьёзный конфликт за всю жизнь. В итоге я сдался, ведь любил её больше всего на свете.
Позже я души не чаял в племянниках брата. Анастасия же избегала их. Говорила, что это напоминает ей о несбывшемся.
После её смерти брат с сыновьями помогли мне собрать вещи покойной. В глубине шкафа я обнаружил коробку с памятными мелочами: засохшим цветком с свадьбы, снимками с медового месяца… и письмом.
“Наверное, любовное послание, дядя Антон”, — сказал племянник, протягивая конверт. Я нахмурился — никогда не писал жене писем, мы не расставались.
Конверт был вскрыт, бумага истёрта от частых прикосновений. Развернув листок, я увидел подпись — Лариса. Моя первая любовь.
Мы были вместе, пока я не застал её в объятиях моего друга. Тогда-то я и сошёлся с Анастасией — от отчаяния, но позже решил, что это лучшее, что могло случиться.
Глаза уже плохо видели, и племянник прочёл письмо вслух:
“Дорогой Антон,
Это письмо станет для тебя ударом. Я обещала молчать, но теперь вынуждена признаться: у нас есть сын.
Когда я узнала о беременности, растерялась. Рассказала всё твоему другу, и он… поцеловал меня. Ты ворвался, не дав оправдаться.
Я надеялась, что ты остынешь, но через три месяца женился на другой. Решила не разрушать твой брак.
Но сейчас я умираю от рака. Нашему Антону почти шесть лет. Умоляю: возьми его. У меня нет родных, и он окажется в детдоме. Осталось полгода… Позвони.
С любовью, Лариса.”
Слёзы катились по моим щекам. У меня был *сын* — мальчик, оставшийся сиротой.
Письмо пришло как раз тогда, когда я предлагал усыновить ребёнка. Анастасия яростно отвергала идею. Говорила, что никогда не примет чужого. Но ведь это был *мой* сын!
Испугалась, что он займёт моё сердце? Или просто ненавидела детей?
Племянник помог разыскать Антона. Тот прожил жизнь, уверенный, что я бросил его. Когда мы встретились, он был седым мужчиной с моими глазами. Рядом — его сын Иван.
Теперь у меня есть семья: трое внуков, пятеро правнуков. Скоро родится ещё один мальчик — его назовут Антоном.
Лучшее пришло в конце. Но какую цену я заплатил за эту правду?
