Бокал с шампанским выскользнул из моей руки и разбился о мраморный пол, осколки отражали правду, с которой я жила, не подозревая о ней три года. Я замерла в дверях, наблюдая, как мой муж, с которым мы прожили семь лет, опустился на колени рядом с плачущей малышкой моей лучшей подруги. Следующие слова ребенка разрушили всё, во что я верила о браке, своей жизни и самых близких людях.
«Папа, мы пойдем домой?» — прошептала маленькая Алиса, обвивая крохотными ручками шею моего мужа с такой уверенностью, будто он всегда укладывал ее спать. В комнате повисла тишина. Двадцать гостей уставились на нас.
Лена, моя подруга, побледнела. А Антон — мой муж, моя опора — выглядел растерянным. Но мое сердце остановилось.
Всего три часа назад я была счастлива.
Наш праздник в честь седьмой годовщины был идеальным: белые розы на столах, тихий джаз, дорогие друзья в нашем уютном доме. Я надела изумрудно-зеленое платье, в котором, как говорил Антон, особенно ярко светились мои глаза.
«Ты выглядишь потрясающе, — прошептала сестра Катя, помогая расставлять десерты. — Вы с Антоном будто только поженились». Я улыбалась, переполненная радостью. «Я самая счастливая женщина на свете».
Как же я ошибалась.
Антон играл роль идеального хозяина — обаятельный, радушный, подливающий гостям вино. Успешный архитектор с теплыми карими глазами, он нравился всем, особенно мне.
«Речь! Речь!» — крикнул его партнер по бизнесу, поднимая бокал. Антон засмеялся, обнял меня.
«Хорошо, — сказал он, пока гости замолчали. — Семь лет назад я женился на своей лучшей подруге, своей душе, своем счастье. Катя, ты делаешь каждый день ярче». Аплодисменты, поцелуй в щеку. Я едва сдерживала слезы.
«Еще семь лет — и семьдесят после!» Бокалы звенели. Я прижалась к нему, вдыхая аромат его духов, чувствуя себя любимой и защищенной.
Подошла Лена с Алисой на руках. Она казалась уставшей. Моя подруга с детства растила дочь одна после того, как ее парень исчез во время беременности. Я всегда была рядом — сидела с Алисой, помогала с продуктами.
«Ты превзошла саму себя», — сказала Лена, покачивая дочь.
«Я хотела, чтобы всё было идеально», — ответила я, дотронувшись до подбородка Алисы. Та засмеялась и уткнулась в плечо матери.
«Мама, я хочу спать», — пробормотала она.
«Мы скоро уйдем», — успокоила ее Лена.
«Пусть поспит в гостевой», — предложила я.
«Ты уверена?» — Лена колебалась.
«Конечно. Для Алисы здесь всегда место».
Когда она унесла дочь наверх, меня охватило привычное чувство — тоска по ребенку.
Мы с Антоном два года пытались завести детей. Врачи говорили, что всё в порядке — нужно время. Но, наблюдая за Леной и Алисой, я чувствовала боль.
Вечер шел прекрасно. Друзья вспоминали смешные истории, родители показывали детские фотографии, свекровь произнесла тост о счастье, которое я приношу ее сыну. К десяти вечера гости начали расходиться. Я заворачивала остатки торта, когда с верхнего этажа донесся детский плач.
Алиса, должно быть, испугалась в незнакомой комнате. «Я схожу», — сказал Антон, уже поднимаясь по лестнице.
Затем шаги — его тяжелые, ее легкие. Я вышла в зал, ожидая, что это Лена прощается.
И в этот момент мой мир рухнул.
Алиса, всё еще плача, прижималась к Антону, цеплялась за него, будто боялась потерять.
«Папа, мы пойдем домой?»
Не «дядя Антон». Не «мамин друг». Папа.
Комната замерла. Гости застыли. Мой бокал выпал из пальцев, разбился о пол. Я не почувствовала порезов — только острое жжение предательства.
Антон побледнел. Лена выглядела так, будто вот-вот упадет в обморок.
«Катя, — начал он дрожащим голосом.
Но я слышала только гул в ушах.
Алисе три года. Три. Мы с Антоном пытались завести ребенка два года. Она была зачата четыре года назад — когда он вдруг стал «погружен в себя», пропадал на работе, нуждался в «пространстве».
«Уходи», — прошептала я.
Он шагнул ко мне.
«Катя, дай мне объяснить».
«Убирайся!» — закричала я.
Гости засуетились. Сестра Катя потянулась ко мне, но я отстранилась.
«Ты, Катя, останься».
Антон колебался. Лена потянула его за рукав. «Нам надо идти».
И они ушли — мой муж, моя подруга и ребенок, который должен был быть моим.
Я стояла среди осколков своего счастья, чувствуя, как в груди застывает холод.
Они думали, что могут обманывать меня вечно.
Они ошибались.
Я подмела осколки, но мысли уже были ясны. Я не собиралась плакать. Я собиралась действовать.
