Кто бы мог подумать, что две подружки с детства, Даша и Настя, поссорятся. Деревенские судачили:
— Вот так история — подруги разругались, да так, что дороги друг к другу не знают. А если встретятся на улице, так сделают вид, будто не видят. И ведь живут через забор.
Обе молчали, поэтому народ терялся в догадках, а у колодца бабки выдвигали одну нелепее другой. Только одно знали — Лёша, сын Насти, и Оля, дочка Даши, раньше встречались. Вместе учились в школе, а после выпуска пути их разошлись: Лёшу забрали в армию, а Оля поступила в университет в Нижнем Новгороде.
С самого детства Лёшу и Олю видели вместе — в школу, из школы, на речку летом, зимой с горки. Когда подросли — гуляли по вечерам, сидели на мостике, болтали.
— Оль! — доносилось под окном, и она уже вылетала во двор, заранее договорившись о встрече.
Они были разными. Оля — быстрая, бойкая, с языком, а Лёша — тихий, задумчивый, прежде чем что-то сделать, почешет затылок. Всё затевала, конечно, Оля.
— Лёш, завтра в лес по ягоды! — почешет он голову, кивнет.
— Лёш, завтра на рыбалку! — опять согласится, никогда не перечил.
Даша с Настей дружили с пелёнок — в куклы вместе, в прятки, в гости бегали туда-сюда через забор. Ещё их родители, бабки и деды бок о бок жили. Вместе учились, замуж вышли почти в одно время, за своих деревенских парней.
Сначала развелась Даша, когда Оле было три годика. Муж у неё был буйный, пил, руку распускал.
— Ой, Даш, а это что у тебя? — испугалась Настя, увидев синяк на щеке подруги. Даже спрашивать не стала — сразу поняла.
— Выгнала, — махнула рукой Даша. — Вещи на дорогу кинула, куда ушёл — не знаю, к матери, наверное.
— Ясно. А мой вчера тоже отличился. Лёшка рядом вертелся, он его так толкнул, что тот аж отлетел. Я вступилась — он мне: «В следующий раз и тебе достанется». Даже не «наш сын», а «твой».
Поболтали, разошлись. А через полгода по деревне слух пошёл:
— Настька своего-то выгнала! Говорят, извёлся он — всё твердил, что Лёшка не его. А чей же? Вылитый он. Да Настя и в девичестве скромницей была.
Так и вышло — отравил ей жизнь ревностью, даже ножом грозился. Испугалась — развелась. Остались обе с детьми на руках, но не унывали. Мужиков больше не искали. Оба бывших куда-то сгинули. И были у них две радости — Оля и Лёша.
После школы Лёша права получил, Оля в город уехала учиться. Его в ноябре в армию забрали. Оля приезжала провожать, три дня не расставались.
Всю зиму она навещала — к Насте забегала, та письма зачитывала. Но к весне Оля перестала появляться.
— Даш, а где твоя Оленька? — спрашивала Настя.
— Учёба, сессия, времени нет.
Апрель прошёл — не приехала. Зато сама Даша собралась в город. Настя заметила — подруга какая-то загруженная стала, разговаривает мало, на люди не выходит.
Вернулась Даша — молчит. Настя терпела-терпела, да не выдержала, вечером пришла.
— Давай, выкладывай! Что скрываешь?
Махнула Даша рукой:
— Уж всё равно узнаешь… Оля замуж вышла. Ребёнка ждёт.
Настя аж подпрыгнула, выбежала, как ужаленная.
— Вот так история! А Лёшка-то? Эх, Лёш…
Схватила бумагу, написала сыну, сквозь обиду утешая: мол, не переживай. Лёша, отслужив, домой не вернулся — с другом на север уехал, в Нарьян-Мар. Устроился, работал, забывался в делах. Только работа и глушила ту пустоту, что поселилась в груди после маминого письма.
Даша с Настей больше не общались. За три года Лёша разок приезжал — дров наколол, дом подлатал, на речку сходил — и обратно. Оля и вовсе пропала — ни с мужем, ни с ребёнком не показывалась.
— Зазналась Олька-то, — судачили бабки у магазина. — Хоть бы внука показала.
Как-то почтальонша Зина зашла к Насте.
— Здорово, Насть. Дашка тебя зовёт.
— Да мы же не общаемся!
— Знаю. Но она приболела, фельдшер приходил. Лежит, просит тебя.
Настя задумалась, потом собралась — пошла.
Даша лежала под пледом, таблетки на столике.
— Здорово. Чего разнемоглась?
— Сама не знаю… Насть, прости меня.
— За что? За Олю? Да не ты ж виновата.
— Нет, слушай…
То, что сказала Даша, повергло Настю в шок. Та вскочила, помчалась домой.
— Я ещё зайду! — крикнула на ходу.
Дома схватила телефон — Лёша ей его подарил.
— Сынок, приезжай… Заболела я… — сымитировала слабость.
— Мам?! Что случилось? — завопил он, но она отключилась.
С той поры Настя к Даше каждый день стала ходить. А тут и Оля объявилась — с сыном Алёшкой. Ухаживали за Дашей, та уже на ноги встала.
— Оленька приехала! С ребёночком! — радостно сообщала Настя соседкам.
А потом в деревне увидели Лёшу — с рюкзаком, в отпуск приехал.
— Сыночек! — бросилась к нему Настя.
Он с недоумением смотрел — болела, говорила, а тут расцвела.
— Мам, ты в порядке?
— Да ладно, всё прошло. Как ты?
— Работаю…
На стол накрыла так, что места не осталось.
— Кушай, всё свежее. Худой какой…
Сама села напротив, подперла голову кулаками. УлыбаласьЛёша стоял на берегу реки, вспоминая детство, как вдруг услышал за спиной знакомый голос: “Привет, Лёш” — обернулся и увидел Олю, а рядом маленького Алёшку, вылитого себя.
