В далекие уже времена жила-была в одном уральском городке женщина по имени Татьяна. Теперь-то она твердо знает: те, кто развелись молодыми да без мужа прожили, куда счастливее оказались. Так ей видится с высоты прожитых лет.
“Может, кто не согласится,” — говорила она подруге Людмиле, — “а я теперь так думаю.”
“Всяко бывает,” — отвечала та нерешительно, — “У каждой бабы своя доля. Кто в первом браке несчастлив был, во втором счастье найдет. А иным и до третьего дойти надо.”
“Не стану спорить,” — качала головой Татьяна, — “А все ж при своем мнении остаюсь. Вон у меня — стресс на стрессе. А впереди старость, а он все чувства мои втоптал. Теперь и веры ни в кого нет.”
Встречали они Новый год — Татьяна с мужем Владимиром, свекровью (жили-то на одной лестничной площадке) да четырнадцатилетним сыном Игорем. Стол накрыли с вечера, свекровь помогала — встретили по-семейному. Первого января проспали — гуляли долго, да и за окном петарды гремели. Свекровь, правда, пораньше разошлась.
А для Татьяны год начался нежданно-негаданно. После обеда Владимир сел в свою “Волгу” да и укатил — ни слова, ни объяснения. Просто испарился.
Ночь не спала — дурные мысли лезли в голову.
“А вдруг Вова в аварию попал?” — голова раскалывалась от тревоги.
Ждала звонка — молчание. Телефон не отвечает. Под утро с мигренью поднялась, чайник поставила. А тут смска приходит: “Не ищи. Ушел.”
Руки задрожали, сердце в пятки ушло.
“Показать свекрови?” — мелькнуло у нее, потом одумалась: “Рано старуху тревожить.”
А потом:
“А вдруг она в сговоре с сыном?” Твердым шагом направилась к соседней двери.
“Полюбуйся,” — протянула телефон со сжатыми губами.
“Танюшка, да не может быть! Он же ни словом не обмолвился! Ты разве ничего не замечала?” — всплеснула руками старуха.
“Грешным делом подумала, вы заодно.”
“Да что ты, родная! Будь я в курсе, я б ему мозги вправила! Только вот поздно, вижу…” — голос дрожал. “Да не переживай, я всегда на твоей стороне. И эту… его…” — дальше последовало крепкое русское слово.
Татьяна успокоилась — по крайней мере, жив. Хуже бог миловал.
Завтракать не смогла. Обида душила — предал, подлец, в спину нож воткнул. Не смог в глаза правду сказать!
Набрала его номер в сотый раз. Женский голос ответил:
“Кто у телефона?”
“Владимира жена,” — спокойно сказала незнакомка. “А вы?”
Татьяна сообразила не признаваться:
“Жена его друга. По делу мужа моего. Адрес ваш можно?”
Решила наведаться. Накормив Игоря, собралась.
“Мама, а папа где?” — спросил сын.
“Не знаю, сынок,” — отвечала, отводя глаза. Подросток — мало ли что на ум взбредет.
“Люда, с праздником,” — позвонила подруге. “Вовка меня бросил.”
“Шутишь?” — ахнула та. “Не может быть!”
“Увы. К другой ушел. Еду к ним.”
“Давай с тобой!”
“Нет, сама.”
“Позвони, я прибегу!”
Доехала на автобусе до частного сектора. Двор, незапертая дверь… Застала их за обедом.
Первым заметил Владимир — вскочил, будто ужаленный. Женщина (Верой звали) спросила:
“Кто это?”
Молчание. Тогда Татьяна:
“Законная жена. Сын есть. А вы?”
Вера побледнела.
“Тебя кто звал?” — опомнился муж. “Убирайся!”
А Верочка рядом:
“Ты ж говорил, жена умерла два года назад! Обманщик!”
Видит Татьяна — он, заикаясь, оправдывается:
“Боялся тебя потерять… Хотел позже сказать…”
Не укладывалось в голове:
“Живую жену похоронил? Любишь другую — честно разведись! А то мертвой объявил… Даже мать прихватил!”
“Давно крутитесь?” — спросила у Веры.
“Год уже,” — ответила та.
Год! А она и не ведала.
“Говорил, мать старая, не с кем оставить. А теперь она умерла, и он свободен,” — продолжала Вера.
Татьяна рассмеялась:
“Всех перехоронил! Я-то живая, и мать его тоже!” — ехидно заметила. “Живите, не буду мешать. Развод оформлю сама.”
Ушла с высоко поднятой головой. Дома — опустошение. Люда тут как тут:
“Тань, ты как?”
“Представляешь, Вовка меня в могилу закопал! И мать свою тоже!” — нервный смех. “Ну как так-то?”
Подруга онемела.
“Вот это номер!”
Развод оформила быстро. Владимир “великодушно” оставил квартиру, забрал только машину.
Свекрови сказала:
“Вот твой сынок. И тебя похоронил. Квартиру оставил — будто ради этого замуж шла! А годы? А трудности?”
Старуха лишь молчала — не ожидала от кровиночки такой подлости.
Вспомнила, как год назад он после операции лежал. Она сутками ухаживала, в мужской палате ночевала… А он уже с Верой крутил. Да еще и умершей объявил!
“Трус и предатель,” — окончательно решила.
Игорю правду сказала. А он обнял:
“Мам, не грусти. Мы вдвоем справимся. Забудем предателя.”
“Взрослый ты у меня,” — гладила сына по голове.
Так и живут теперь. Свекровь рядом — Татьяну по-прежнему невесткой считает, с сыном же не общается. Видно, и правда похоронил он их всех — и жену, и мать, и сына.
