**Встреча с родными**
Степан временно переехал к матери, пока та болела. Сам он с женой жил на окраине города в просторном двухэтажном доме. Детей вырастили — дочь и сына, обоим уже за пятьдесят, внуков двое.
На судьбу он не жаловался. Родители были добрыми, а он — единственным сыном, избалованным и любимым. Со Светланой, женой, повезло — тихая, заботливая. Сын остался с ними, женился, и в доме хватало места всем.
— Свет, дом построим большой, — говорил он, когда затеяли стройку. — Мишка, может, с нами останется, хоть и женился. А дочка, поди, улетит — девчонки такие…
Так и вышло. Дочь уехала с мужем после колледжа, а сын прижился с родителями.
Мать, Клавдия, захворала после смерти отца. С каждым днем слабела, и однажды позвала Степана:
— Степушка, поживи со мной. Чую, недолго мне осталось… отец там ждет. Вставать уже не могу… — по щекам катились слезы.
— Мам, не плачь, — ответил он. — Вижу сам, даже чашку держать не можешь. Не оставлю.
Бросив дела, перебрался к ней. Клавдии было восемьдесят семь. Чувствуя конец, позвала сына. Тот сел у кровати. Он старался: лекарства вовремя, врача вызывал, кормил с ложки.
— Скоро проводишь меня, сынок, — слабо прошептала мать. — Хочу открыть тайну, что с отцом хранили. Договорились: кто последним уйдет — тому и сказать…
Она вытерла пот, отдышалась и продолжила:
— Не сердись, но… ты нам не родной.
Степан остолбенел. Мать поспешила добавить:
— Ты наш сын, роднее не бывает. Любили, баловали, всем обеспечили. Но… взяли тебя из деревни, откуда отец родом. У нас детей не было, а у соседей — четверо. Ты был младшим, слабым. Отец уговорил отдать тебя нам.
— Забирайте, — сказала твоя мать. — Лишний рот, да и больной… не жилец.
Забрали. Документы тогда легко меняли — председатель помог. Потом и вовсе уехали в другой город, чтобы никто не знал правды.
— Родных, наверное, еще найдешь, — добавила Клавдия. — Может, зря разлучили… а может, спасли. Ты ведь еле живой был. Прости нас, Степушка…
Степан вытер её слезы.
— Ты моя мама. И папа — мой отец. Благодарен вам. Не хочу другой судьбы.
Через два дня Клавдия тихо умерла. Похоронили рядом с отцом. Светлана, узнав тайну, лишь покачала головой:
— Бывает, Степа. Спасибо им — хорошим людьми вырастили.
Но мысль о родне не давала покоя.
— А вдруг они помнят меня? — думал он.
— Поезжай, раз тревожит, — поддержала жена.
Деревня оказалась маленькой — семьдесят домов, половина заброшена. Нашел тот, где родился. Избушка покосившаяся, двор пустой. Постучал — вышел мужчина с щетиной.
— Иван Горохов? Я твой брат.
Тот удивился, но вспомнил:
— А, Степка… Я мал был, не помню. Садись.
Попросил денег на бутылку. Степан дал. Иван, выпив, разговорился:
— Старший брат сгорел в бане, водку любил. Родителей нет…
Повёл к сестре Валентине. Та, больная, его не узнала:
— Какой Степка? Нет у меня брата!
Потом жаловалась на ноги, кур, детей… Иван махнул рукой:
— Пойдём.
Зашли к его сыну Кольке. Тот, увидев пьяного отца, прогнал его, но Степана отвёз в город. По дороге рассказал, что мать умерла от побоев.
Вечером Степан вернулся домой. Светлана всё поняла без слов. Он лег, думая:
— Вот они, родные… Никому я не нужен. Ладно, пусть живут.
**Вывод:** Кровь — не всегда родство. Главное — кто любил и растил.
