Сердечный разговор
Вновь приближался Новый год. По всему городу царила суета — торговые центры сияли огнями, этажи гудели от предпраздничной толкописи. Из динамиков неслась надоевшая всем новогодняя песенка.
А у Анастасии на душе было тяжело. Этот год она с матерью, Людмилой Петровной, провела в горе — учились жить без отца. Анастасия давно вышла замуж, жила отдельно, растила девятилетнего сына Артёма.
Отца не стало год назад, прямо перед праздником. Сначала ей казалось, что хуже её горя нет, но потом поняла — матери ещё тяжелее.
Дмитрий Степанович был добрым, заботливым мужем и отцом. Преподавал экономику в университете, относился к студентам с теплотой:
— Они для меня как дети. Никогда на них не злюсь — и они отвечают тем же. За двадцать лет работы — ни одного конфликта. Вопросы бывали, но разбирали их вместе.
— Пап, о тебе все хорошо говорят, — кивала Анастасия.
Он любил старые фильмы, заразительно смеялся, водил дочь в парк, когда та была маленькой. В отпуск ездили всегда вместе — он, мама и Настя.
Отцовская любовь к матери стала для дочери примером. И своего мужа, Евгения, она выбрала похожего — с ним было так же спокойно и надёжно. Жили они в подаренной родителями квартире, всё шло хорошо.
Пока три года назад у Дмитрия Степановича вдруг не обнаружили рак. Людмила с дочерью онемели от ужаса, а он лишь улыбался:
— Ничего, мои девочки, так просто я вас не оставлю.
Но год назад его не стало.
**«Не переживу без него»**
— Навсегда запомнится стук замёрзшей земли о гроб, мамины рыдания, звон тарелок на поминках, — сжималось сердце у Анастасии.
Теперь она жила в страхе за мать. Вернувшись после похорон в пустую квартиру, Людмила Петровна, не снимая пальто, зашла в гостиную и опустилась в кресло — то самое, в котором всегда сидел муж. Молчала, уставясь в одну точку. Анастасия тоже не находила слов — горе давило.
— Не смогу, — вдруг прошептала мать.
Дочь присела перед ней на корточки, взяла её холодные руки.
— Что не сможешь, мам?
Та медленно подняла глаза, будто не понимая вопроса, и тихо ответила:
— Жить без него. Не смогу.
Только тогда Анастасия осознала — её боль ничто по сравнению с материнской.
**Год без него**
Прошёл ровно год. Они учились жить дальше. Анастасия постепенно отвыкала от отцовского голоса в трубке. Раньше, приходя в гости, она видела знакомую седую макушку в кресле перед телевизором. Теперь его место пустовало. Осталась только боль — и страх за мать.
— Господи, только бы ей хватило сил, — шептала Анастасия по ночам.
Она звонила Людмиле Петровне каждый день — утром, днём, вечером.
— Настя, перестань изводить себя, — успокаивал её Евгений. — Ты вся измучилась. Всё наладится, поверь.
— Может, ты и прав, Женя. Но мама… Она стала другой. Молчаливая, будто в другом мире. Может, позвать её к нам?
Анастасия набрала номер. Мать ответила тихо.
— Да, дочка?
— Мам, приезжай. Суббота, сходим с Артёмом в парк. Не сиди одна.
— Нет, Настенька, не хочется. Я… не одна. Я с папой.
— Мысленно — не в счёт. Пожалуйста, приезжай.
Но мать отказалась.
— Как её вытащить? — вздохнула Анастасия.
— Терпение, — сказал Евгений. — Время лечит.
**Испытание**
Сегодня — ровно год со дня смерти отца. Через два дня — Новый год. Анастасия утром позвонила матери, но та не взяла трубку. Ни со второго, ни с третьего звонка. Сердце ёкнуло — такого раньше не было.
Она схватила ключи, выбежала из дома. В подъезде материнского дома сердце билось так, будто хотело вырваться.
— Господи, пусть всё будет хорошо… — шептала она, открывая дверь.
Квартира встретила её тишиной. На кухонном столе лежала записка:
**«Родная моя, ты знаешь, как я тебя люблю. Не хочу причинять тебе боль. Что бы ни случилось — помни это».**
Анастасия схватилась за стол. Ноги подкосились, в глазах потемнело. Буквы прыгали, но она перечитывала строки снова и снова.
— Я же знала… — прошептала она.
Взгляд упал на чашку — чай ещё не остыл.
— Мама ушла недавно… Может, ещё не поздно!
Она рванула обратно к машине.
— Куда она могла пойти?
Звонила снова — без ответа.
И вдруг — озарение.
— Кладбище.
У ворот она выскочила из машины, не замечая снега. Бежала к отцовской могиле, и среди безлюдных аллей увидела одинокую фигуру.
— Мама! — закричала она.
Людмила Петровна обернулась. Они бросились друг к другу.
— Мамочка, как ты могла? А я?
Тёплые руки прижали её лицо, вытирая слёзы.
— Прости, доченька… Я не хотела… Но так тоскливо без папы… Но я передумала… Подумала о тебе…
— Мам, никогда так не делай. Мы справимся вместе.
Они стояли у могилы, а с фотографии на них смотрел Дмитрий Степанович — с той же добротой.
— Обещаю, — Людмила Петровна взяла дочь за руки. — Это было помутнение. Всё, кончено.
— Хорошо, мам.
— А теперь… оставь меня с папой. Мне надо с ним поговорить.
Анастасия отошла к скамейке у ворот. Стужа пробирала до костей, но она терпела. Пусть мама выплачется. Пусть отпустит боль.
— Мне легче, — думала она. — У меня есть Женя и Артём. А мама одна… Но всё наладится.
Людмила Петровна вернулась, слегка улыбнулась.
— Всё хорошо, дочка. Будем жить.
Они сели в машину. Впереди был Новый год — и новая жизнь.
**Горе — как снег: растает, оставив след, но не сломит тех, кто держится вместе.**
