**Жить дальше**
Два года одиночества. Так случилось в жизни Ольги — овдоветь в двадцать семь. С мужем прожили мало, всего год, уже мечтали о детях, как всё рухнуло.
Игорь вернулся с работы раньше, бледный, сжав виски.
— У шефа отпросился, голова раскалывается, — сказал он, лёжа на кровати, когда Ольга зашла в спальню.
— Игорь, давай вызову скорую, это же не первый раз, — настаивала она.
— Не надо, отлежусь, — он отвернулся к стене.
— Сейчас чай с мятой принесу, — и вышла на кухню.
Пока вода закипала, мысли путались:
— Опять эти боли, а к врачу не идёт. В тридцать три года — неспроста. Надо уговорить.
Вернулась с чашкой, поставила на тумбочку, тихо позвала:
— Игорек… — Не ответил, не шевельнулся. Толкнула сильнее — тишина. В панике набрала скорую, затем свекрови, голос дрожал:
— Галина Семёновна, Игорь не двигается…
— Бегу, — та бросила трубку.
Свекровь пришла раньше врачей — жила через двор. Когда приехали, молодой фельдшер развёл руками:
— Ничем не помогу. Муж скончался.
Дальше — как в тумане. Соседи помогали: у обеих женщин не было родни. После похорон едва приходили в себя. Встречались, поддерживали. В работе — спасение, хоть ненадолго отвлекались.
Ольга осталась одна в их новой квартире, куда переехали полгода назад. Свадебные фото на стенах — как нож. Галина Семёновна уговаривала убрать, но Ольга не могла. Не верила, что Игорь ушёл так рано. Врачи нашли опухоль — коварную, бесшумную.
Знакомились они полтора года, жили вместе, но свадьбу откладывали — копили на квартиру, потом лечили больное колено матери Игоря. Наконец поженились, обставили дом… а жизнь рассыпалась.
Свекровь приходила часто. Кем она теперь? Бывшей? Нет, просто родной. От наследства сына отказалась в пользу Ольги. Так и жили — звонки, чаепития.
Прошёл год. Ольга всё в трауре, а Галина Семёновна осторожно заводила разговор:
— Оленька, ты молодая. Сходи куда-нибудь, развейся. Игорь не хотел бы видеть тебя такой.
— Не могу, — шептала Ольга. — Как будто я тоже умерла.
— Ещё дети будут, — гладила её свекровь. — Пусть не кровные, но я их внуками назову.
Тут голос Галины Семёновны дрогнул: со смертью сына её ждала пустота.
Постепенно лёд тронулся. Ольга пару раз выбралась с коллегами в кафе, а день рождения отметила вдвоём со свекровью — без шума, с чаем и тортом. Посереди стола — розы, точно такие же, какие дарил Игорь.
Галина Семёновна вручила вышивку: два котёнка у печки.
— Это к счастью, — улыбнулась она.
Пришла зима, снег ещё неглубокий. До Нового года — месяц.
— Первый раз без тебя, — Ольга смотрела на фото. — Как же пусто.
Свекровь настаивала:
— Убери фотографии. Оставь одну.
Однажды та сама сняла все, оставив лишь маленький портрет на комоде.
Как-то вечером Галина Семёновна спросила:
— Как Новый год встречать?
— Дома… На работе корпоратив, но он раньше.
— А не махнуть ли в санаторий? — свекровь понизила голос. — Мне дали путёвку, могу вторую взять.
— Не знаю…
— Всё равно одна сидеть будешь. Там хоть пожилые, зато воздух сосновый.
Ольга вздохнула:
— Какая разница…
В санатории было скучно: старички с палочками, скучные процедуры. Ольга бродила по лесу, кормила белок — те подходили близко.
— Завтра дискотека! — радовалась Галина Семёновна. — Познакомилась с Николаем Петровичем, он с нами пойдёт.
Ольга поняла: свекровь флиртует, чтобы её «расшевелить».
Вечером в душном зале играла музыка. На Ольгу смотрели пожилые пары. Николай Петрович пригласил свекровь, пообещал:
— Оленька, следующий танец — ваш.
Ей стало душно. Выйдя на улицу, она шла по тропинке, думая:
— Новый год… Опять грустный?
Навстречу шёл мужчина. Молодой?
— Добрый вечер, — удивился он. — Откуда тут Снегурочка?
— В санатории живу, — рассмеялась.
— Денис, —
