«Не звони мне, мама, мне некогда!» — бросила я в трубку. И мама замолчала навсегда.
Меня зовут Алевтина Морозова, и живу я в Угличе, где древний кремль стоит над Волгой, будто молчаливый страж прошлого. Тот день навсегда врезался в память. «Отстань!» — рявкнула я, швырнув телефон на диван. Мне казалось, что права — работа душила, как удавка, сроки горели, а её вечные «Ты поела? Как здоровье?» словно бритвой резали по нервам. Я задыхалась от её опеки, мне не хватало простора. В тот миг жаждала лишь одного — чтоб оставили в покое.
И мама исчезла. Не звонила ни на следующий день, ни через неделю. Сначала даже обрадовалась — наконец-то тишина. Никто не лез с дурацкими вопросами, не пилил за беспорядок в квартире. Я была свободна. Так думала.
Прошло две недели. Сидя с остывшим чаем, я вдруг осознала: почему в голове не звучит её голос? «Обиделась? Играет в молчанку?» — мелькнуло в голове. Телефон молчал — ни звонков, ни смс. Пусто.
Набрала её сама. Гудки. Тишина. «Вот упрямая!» — закатила глаза. Назавтра повторила — снова никто. В груди похолодело. А вдруг… Вспомнились её слова, сказанные шёпотом: «Я всегда тут, если понадоблюсь». А если её больше нет? Сердце упало в пропасть.
Бросила все дела и рванула в её дом под Угличем. Открывая дверь своим ключом, слышала, как стучит в висках. Тишина. «Мама?» — голос дрогнул. Ответа не было. Она лежала на кровати, сжимая телефон в одеревеневших пальцах. Лицо спокойное, будто спала. Но я знала — конец.
На тумбочке стоял недопитый чай, а рядом — потрёпанный альбом. Раскрыла его дрожащими руками — на первой странице я, маленькая, на её коленях, а она смеётся, обняв меня. В глазах помутнело. «Когда? Звонила ли в последний раз?» — лихорадочно схватила её телефон. Последний вызов — мой номер. Дата — тот самый день, когда я крикнула: «Отстань!»
Теперь звоню я. Каждый вечер. Набираю номер, слушаю гудки, молясь на чудо. Но в ответ — мёртвая тишина. Представляю, как она лежала одна, ждала моего голоса, а я… Работа, дела — всё рассыпалось в прах. Её звонки были ниточкой между нами, а я её порвала.
Хожу по её дому, касаюсь вещей — выцветшего пледа, потёртой кружки, фотографий с нашими улыбками. Каждый предмет кричит о потере. Она ушла без прощания, потому что я не дала шанса. Моё «Отстань!» стало ей приговором. Кричу в пустоту, но слышу лишь собственное эхо.
Она больше не позвонит. А я не перестану звонить ей — в тщетной надежде, что где-то там она простит. Но тишина — мой крест. И с ним мне жить.
